Нужно позвонить Павлу Александровичу, но я не знаю, что ему сказать. Но откладывать нельзя, все равно нужно что-то решать.
Опять эти ощущения: начинает пробивать пот, становится невозможно дышать, сердце трепыхается, как воробей в руках у скверного мальчишки, руки начинают ходить ходуном – кажется, что я куда-то падаю, проваливаюсь в бездну своего страха и паники. Начали неметь пальцы на руках и ногах, онемели губы. Я не могу выдавить ни слова, ни звука, тело парализовано неконтролируемым ужасом, невозможностью двинуться. Комната превратилась в карусель, зрение размылось, накатила тошнота, и меня вывернуло на пол. Руки заходили ходуном, все тело покрылось липким холодным потом и начало трястись от холода, сознание спуталось и отказалось воспринимать объективную реальность. Закололо сердце; ощущение того, что я сейчас умру, если не сдвинусь с места или не смогу выдавить хоть звук. Я попробовал сделать глубокий вдох, стараясь набрать как можно больше воздуха, но он получился сдавленным, что вызвало еще больший ужас.
Где-то на уровне подкорки всплыли рекомендации врача: упереться ногами в пол, заземлиться, вдох через нос, выдох ртом, не глотай воздух, медленно дыши, внимание на окружающие предметы, назвать пять вещей, которые видишь, четыре вещи, которые можно потрогать, три звука, которые слышишь, два запаха и один вкус. Сведенные судорогой мышцы начинает отпускать, легкие понемногу наполняются кислородом, возвращается чувствительность рук. Главное – дыхание: вдох-задержка-выдох-вдох-задержка-выдох.
Давно меня не накрывало панической атакой; ужасное состояние. В моменты неопределенности и опасности с детства меня сковывает так, что я не могу ничего с этим сделать. Я уже думал, что приобретенный в детстве недуг меня покинул. Получается, что нет; это очень неприятный сюрприз вдобавок ко всему остальному. Пошел за тряпкой, убрал следы панической атаки с пола, открыл настежь окно, чтобы проветрить, вдохнул свежий мартовский воздух. Нужно звонить Бортко.
Взял трубку и набрал номер нашего начальника службы безопасности, и по совместительству – близкого друга Петра Алексеевича. Сколько себя помню в «Металлах», Павел Александрович Бортко всегда был там, и являлся столпом надежности и адекватности.
– Павел Александрович здравствуйте. Вы слышали о пропавшем Боинге?
– Да, Сашко, – с привычным южным акцентом, и ударением на последний слог моего имени, прогремел голос в трубке. – Как бы хреново всё.
– Что делать будем, Павел Александрович? Я пока совсем не понимаю, что нам делать, и как выходить из этой сложной ситуации.
– Не кипеши, ждем информации, до завтра. Думаю, за сутки-двое как бы их найдут – или живых, или объявят всех погибшими. В списках пассажиров он есть, я проверил. В общем, ща не дёргаемся: сидим, пьем чай, потеем.
– Как у вас там дела в Макеевке? Вы подписали документы на собственность?
– Ой неспокойно, Сашко. В общем, Крым, похоже, отделяется, в Донецке бузят, в Харькове бузят, в Луганске бузят. Новости смотреть страшно, хохлы Губарева арестовали, дончане протестуют. Кажись, Сашко, как бы отделяться будем. А это, в общем, хреновая история. Покупали-то завод на Украине, а сейчас статус будет как бы непонятный, хрен кто признает собственность в непонятном государстве. Документы как бы нотариально заверены местными нотариусом, и силу имеют. Завод, в обще,м оформлен на меня, оспорить как бы никто не сможет. Но чисто теоретически мы на земле Украины, а по факту тут бардак, и как бы непонятно, кто сейчас власть.
Павел Александрович в моменты серьезных вопросов перескакивал со своего деланного южного диалекта на чистый русский язык, присущий бывшему жителю Новосибирска, коим в принципе и являлся, как и я. Чистота языка сибиряков объяснялась тем, что в Новосибирск в Великую Отечественную приехало двести тысяч ленинградцев в эвакуацию. За сорок первый год город прирос на треть, очень культурной и хорошо говорящей прослойкой. Одна беда: при всем богатстве и красоте языка Бортко бесконечно ввинчивал в свою речь мусор в виде двух оборотов «в общем» и «как бы». За что имел подпольною кличку у подчиненных «Как бы Саныч».
– Во вторник совет директоров, сможете быть? Если Петра Алексеевича не будет, вы там как человек, олицетворяющий надежность и устойчивость. Во избежание паники и истерики среди персонала. Возьмите, пожалуйста, подписанные документы и прилетайте в Москву. Если на Украине сейчас небезопасно, лучше бы в плане бизнеса вам быть тут. Как минимум обезопасим себя с этой стороны, а с украинцами позже договоримся.
– Конечно, Сашко, буду, я уже как бы взял билеты, в общем, если что – звони.