Это был умный пес: он сразу понял своим собачьим шестым чувством, что к Мейраму можно с разбегу прыгать на грудь, а к Ивану надо тихонько подойти и потереться мордой о сапог, и тогда Иван почешет его за ухом и будет долго и ласково материть.
В километре от нас стояла другая буровая, и Дозор уже знал, что это тоже свои люди, но не настолько свои, чтобы молчать при их появлении, и в то же время надо вести себя так, чтобы не обидеть их. И когда соседи приезжали к нам, Дозор кидался на них с притворно грозным лаем, прыгал, не пропускал в вагончик, ребята хлопали его по морде брезентовыми рукавицами, кричали: «Уйди, сукин сын!» А Иван стоял в дверях вагончика и торжествующе хохотал, и все науськивал, натравливал Дозора…
И сейчас, глядя, как Дозор, помахивая грязным хвостом, бежит вслед за Иваном к вагончику, я, конечно, не мог предполагать, что этому псу суждено будет поставить последнюю точку в нашем сегодняшнем споре. Однако так получилось.
Очередную скважину мы бурили… прямо в райцентре, уйгурском поселке Юнджа. По решению местных властей отработанный глиняный карьер, врезающийся в поселок, превратили в плавательный бассейн. Затратили уйму денег: расчистили, расширили, забетонировали дно, провели систему водоотводных труб, закупили насосы. Отличный бассейн, такого я и в Алма-Ате не видел. Воды только не было. И мы должны были добыть ее.
Мало того, что буровая стояла в поселке и кругом полно зевак: не дай бог, зашибет кого, так еще напротив, метрах в пятидесяти, пивная. Иван все изумлялся: «Двадцать лет работаю, а никогда рядом с пивнушкой не бурил…»
Словом, место людное, и Дозора пришлось посадить на цепь. Мы привязали его к буферу МАЗа, и, когда он кидался, натягивая цепь, на прохожих, из окна вагончика казалось, что пес изо всех сил старается сдвинуть, стронуть с места всю буровую установку.
В одну из ночей Дозор вдруг исчез. На земле, у МАЗа, валялись цепь и брезентовый ошейник с налипшими на него клочьями шерсти, а пса не было.
— Неужели украли? — растерянно спросил Мейрам. — Ну, гады!
— Ага, украли, — подтвердил Эрик ехидным, писклявым голосом. — Буровая работает, мы с Витькой работаем, а кто-то у нас из-под носа уводит собаку. А собака даже и не гавкнула, так и дала себя увести. Думать надо! — закончил он.
— Кончайте спорить, — сказал Иван, поднимая с земли ошейник с цепью. — Видите, ошейник не расстегнут. Сам сбежал: стянул ошейник через голову и сбежал.
— Прибежит, куда он денется, — сказал Эрик. — Жрать захочет и прибежит. Сегодня же.
Но Дозор не пришел ни на второй день, ни через неделю.
Неудачливой была эта скважина. Обычно мы такие, двухсотметровые, заканчивали за неделю-другую, а с этой валандаемся уже почти месяц и конца-краю не видно. То насос барахлит, то ротор разболтается, то сальник на вертлюге так течет, что ничем его не забить. Однажды под утро, когда в смене были мы с Эриком, дизель вдруг завыл, загрохотал так, что Эрик в панике сбросил ручку газа совсем, заглушил его и послал меня за Иваном и Мейрамом. Через несколько минут мы все собрались у скважины.
— Дизель вразнос идет, — сказал Иван, даже не посмотрев, не заводя пускач. — Я знаю, это муфта барахлит. Менять надо, на базу ехать…
Мы сидели на краю помоста, курили.
— Ре-бя-та… — протяжно выдохнул вдруг Мейрам. Он сидел, зябко ссутулив плечи под тонкой робой: со сна еще не отошел. — Ребята! — повторил он, и голос его зазвенел. — Смотрите, Дозор! Дозор пришел!
И он спрыгнул с помоста, показывая рукой в сторону котлована. Там, за котлованом, начинался овраг, превращенный в поселковую свалку. На дне его и по краям высились кучи битого кирпича, шлака, мусора, вывезенного из дворов, рыскали бродячие собаки. И на одной из куч, крепко уперев прямые ноги, расправив грудь и подняв голову, стоял наш Дозор, четко вырисовываясь на фоне бледного неба. Стоял неподвижно, глядя на нас. Ловил настороженными ушами знакомые звуки буровой.
— Дозор! Дозор! Ко мне! — закричал Мейрам и замахал руками. — Ко мне, Дозор!!
Видно было, как напряглась фигура собаки, подалась вперед, привычно подчиняясь властному призыву. Но что-то пересилило: Дозор спрыгнул с кучи шлака и побежал вдоль оврага, уводя за собой собак. Он, видно, выбился у них в вожаки.
— Ушел, уш-шел! — Мейрам никак не мог поверить, что Дозор не послушался его, не пришел на его зов.