И русские люди смирились: одни со смирением, другие с гневом, третьи отреклись от веры отцов и дедов, точнее, — предков своих и пошли за красным знаменем. И ныне идут и орут под тем же кровавым знаменем красным, — вот что непонятно! Ибо с красным знаменем громили церковь, Православие и вековые устои. И что кричат, — слышим, это не ушло. Эти люди не осознали правды искупления, а именно — во имя чего все это свершалось.
Спросим теперь, а кто виновен в нынешнем развале? Себя они виновными не признают. То, что они явились этой разрушительной силой, не хотят считать, ибо бесчестие, унижения и трагедия прошлого еще не коснулись их ожесточенных сердец. Они хотят не искупления, а демонизма. Но мы, на фоне страдания, возвестили миру, что не хотим междоусобной брани, не хотим, чтобы нас гнали куда-то силой. Они снова хотят утопить русский народ в потоках крови. И теперь, когда народное мнение не позволяет прямо посягнуть на церковь, они подсылают к нам лжеучителей, горделивых, напоенных силой демонизма. Им представляют дворцы и стадионы, иди, слушай, как тебя пытаются вновь отвратить от православной веры Христовой. И вновь нападки на священников и священство. Но, помните, русские люди, что Православие и Россия — неотделимы! Нет России без православия!
Тысячелетняя православная Русь породили много мучеников веры. Каждая эпоха рождала своих мучеников за веру. Во времена татаро-монгольского нашествия, первыми мучениками стали защитники Отечества и православной веры. В конце 1237 года татары ворвались в Рязань, затем в Москву. Великий князь Георгий Всеволодович находился с войском за Волгой. Был взят в плен сын великого князя Владимир, а умертвили его под стенами города Владимира. В осажденном городе епископ Митрофан убеждал встретить смерть без трепета. Другой сын великого князя Всеволод с супругой, бояре с женами пожелали встретить страдальческую смерть в иноческом образе. Владыка Митрофан исполнил их желание.
А близ города Кашина был взят в плен племянник Георгия — Васильке. «Красавец лицом, — пишет о нем летописец, — с очами светлыми и грозными, он был храбр, добр сердцем… Он был отец и кормилец сирот, великое утешение печальным». Татары преклонились перед величественным видом пленника, они видели его мужество в бою. И предложили ему променять верность христианству на дружбу Батыя, признать их веру. «О темное царство! — ответствовал князь Василько, — не разлучить тебе меня с Христом моим, как ни тяжело бедствие мое. Он предал нас в ваши скверные руки, любя нас и даруя нам жизнь вечную. Есть Бог, и ты погибнешь, когда исполнится мера злодеяний твоих; изыщет Он кровь верных Своих».
Истомленный голодом, князь молил о спасении близких сердцу его и благодарил Бога, что умирает во цвете лет, смертью, достойной христианина. Татары мучили и свирепо умертвили его. Церковь причислила к лику Святых великого князя Георгия и князя Васильке. История знала случаи, когда русские страдали от своих жен русских. Так во времена Ивана IV, Грозного, мучеником стал целый город — Новгород, где по приказу Грозного было казнено 60 тысяч новгородцев по неправедному клеветническому доносу, — мужчин и женщин, детей, стариков, бояр и простого люда, священников вместе с приходами их. В смутные времена начала XVI века добровольно принял мученический венец, чтобы спасти молодого царя — Иван Сусанин. Каждая эпоха рождала своих мучеников за веру.
Здесь стоит вспомнить о мучениках наших православных братьев, украинцев, еще в XVIII веке страдавших за православную веру. Могилевский епископ Георгий Конисский, выступавший как пастырь-проповедник, свидетельствует: «… сильные мирской властью гоняли православный народ как овец в… униатский храм. Во время чтения Евангелия входил в храм приказчик и гнал его (народ), как скот из хлева… Детей били розгами перед глазами матерей, матерей — перед глазами детей. Тут вопли и рыдания… какие слышны были, может быть, при Ироде. На моих глазах несколько раз секли девицу сперва розгами, потом шиповником, чтобы отреклась от веры нашей, — и — не отреклась».
Советская эпоха породила своих мучеников за веру, и в XX веке епископов закапывали в землю живых после октябрьского переворота 17 года. Сорок, священников зарыли на Смоленском кладбище, преследовали и просто «активно верующих» — был такой термин, и первым мучеником власти был преосвященный патриарх Тихон. Семь лет мучила его власть и замучила…