Теперь скажем о нашей эпохе. Возьмем мое поколение, которому идет к семидесяти. Нашим отцам было около двадцати лет, когда они вступили в эпоху революции. Кто-то остался верен заветам России-Матери, ее культуре, духовным ценностям, а большинство отошло… Ни жены, ни мужа, красные косынки, браки рабфаковские; перестали крестить младенцев, вместо крестин — «октябрины», и понеслось… И не годы — десятилетия! И что получилось? Ничего. Мы получили «гениев» пятилетки, «воспитательные» учреждения типа Соловков… Это были двадцатые годы, наши отцы уже не крестили детей, и гены — безблагодатные, природные вошли в человека.
Так мы и жили, кто тайно крещенный, кто некрещеный, но большинство в послевоенных поколениях, были всецело пропитаны духом советизма. К сожалению, эти веяния коснулись и части молодых священнослужителей. Мне приходилось слышать разговоры о необходимости сократить Богослужение, перевести его с церковнославянского на современный русский язык. Какое заблуждение! Ведь это язык духовный, язык молитвы, приводящий к Богу. Да, он доступен не сразу, надо вмолиться, врасти, вслушаться душой, а не умом, а они подходят умом, точнее — умствованием, которое порядком навредило человечеству.
Нельзя старинную, чудотворную, висящую в храме и намоленную поколениями людей икону заменять фотографической копией, хотя бы она и точно воспроизводила облик Святой!
Политика властей в отношении церкви была одна, но тактика менялась: нас то люто прижимали, то давали чуть вздохнуть, чтобы потом опять вновь прижать.
Это прошлое, а что же теперь? Храмы открываются, но всегда ли они полны? Всегда ли их заполняют истинно верующие, а не случайные посетители, зашедшие подать записку о своем здравии на всякий случай, для успокоения души, в размышлении: а может, и верно Бог есть, так я и поставлю свечку на случай тот… Как-то пришла ко мне одна женщина и говорит: «Батюшка, я все-таки решила верить в Бога». И сказала так, как будто одолжение какое делает! А ведь речь идет о спасении ее души. Тело тленно, в этом мы убеждаемся каждый раз, видя умершего человека. Но душа бессмертна, и от того, как человек проживет жизнь, какие поступки он совершит, зависит — куда после смерти отойдет его душа: в вечные обители Отца Небесного или в убежище сатаны.
Посмотрим, как лучше и спокойней жить, — с верой или без веры? Казалось бы, легче и беззаботнее жить без веры, ни в чем себя не сдерживая. Так и живут многие, не задумываясь ни о чем, пока тяжкий недуг или иное испытание не заставят человека задуматься: а верно ли я жил? Удар судьбы отрезвляет. Но прийти к вере не просто, ибо над тобой тяготеет твоя прошлая грешная жизнь, прожитая в неверии.
Человек идет в церковь, молится и ждет, чтобы Бог тотчас отозвался на его молитву. Подход его чисто утилитарный: я пришел в храм и помоги мне. Но это торговля, и храм не место для этого. Вообще, думать о Боге с точки зрения выгоды быстротекущей жизни, — бессмысленно. Бог нередко посылает испытание и глубоковерующему человеку в виде страданий. И этому следует покориться и переносить страдания с верой и достоинством. Посланное испытание — залог спасения души. И Бог, любя нас, посылает испытание сильному духом. В то же время жизнь без веры теряет всякий смысл. Теряют смысл и страдания, которые ожидают человека в жизни, — не за себя, так за близких… Страдания ожидают каждого человека, какого бы высокого положения он ни достиг. И радости тоже теряют смысл. Ибо все быстротекуще и временно. Но для верующего жизнь — вечная, и тогда уже все обретает свой глубокий смысл. Впереди — вечность, и я хочу, чтобы мою бессмертную душу ожидали не муки ада, а покой в вечной обители, и это зависит от меня, от того, как я проживу жизнь.
Поэтому-то верующий человек для общения более надежный, ибо он взвешивает свои поступки и избегает греха. Обмануть ближнего, нарушить данное слово для него — грех, а значит — нельзя. Ибо ни один поступок не проходит бесследно! Но не только это. Истинно верующий человек имеет то счастье, что ему дана Благодать Божия. И она нисходит в храмовой, народной молитве, когда человек, христианин, преклонив колена, общается с Богом. Понять это и ощутить радость общения дано лишь глубоковерующему. Серафим Саровский, именем которого назван наш храм, говорил больному, страдавшему тяжелым недугом, пришедшему к нему за помощью: «Если веришь, то излечишься!» — повелел встать, и прикованный к одру больной вставал, еще сам в то не веря, что излечился.
Будем молиться Богу, веровать, и Бог не оставит нас. Аминь.