Вздыхая, она перевалилась на спину и скрестила руки на груди. Живот не просто округлился, он торчал вверх, как глобус. Эрика попробовала вообразить в нем младенца — как он там внутри плавает в темноте в этой жидкости. Она по-прежнему не могла до конца поверить в происходящее, все это казалось ей не вполне реальным. Даже будучи на восьмом месяце, она все еще не полностью осознавала, что их уже двое. Ну конечно, все происходит как-то слишком быстро. Ее чувства колебались между нетерпеливым ожиданием и страхом, и было трудно не думать о том, что скоро все разрешится. Но, честно говоря, ее сейчас больше занимала другая, более актуальная проблема — то, что она больше не может спать на животе. Эрика посмотрела на светящийся циферблат будильника: 4 часа 42 минуты. Может, попробовать зажечь свет и просто полежать и почитать?
Тремя с половиной часами и одним паршивым детективом спустя, когда Эрика уже приготовилась выбираться из кровати, затрезвонил телефон. Она привычным жестом протянула трубку Патрику.
— Алло, это Патрик, — ответил он хриплым голосом, еще не проснувшись. — Да, конечно, вот дерьмо. Да, я могу туда подъехать. Да, в пределах пятнадцати минут. Там тогда и увидимся.
Он повернулся к Эрике.
— У нас тревога, срочный вызов. Я должен бежать.
— Но ты ведь в отпуске. Неужели больше некому этим заняться?
Эрика сама услышала, что ее вопрос прозвучал довольно сварливо, но очередная бессонная ночь мало способствовала хорошему настроению.
— Речь идет об убийстве. Мелльберг хочет, чтобы я там был. Он сам сейчас тоже подъедет.
— Убийство? А где?
— Здесь, во Фьельбаке. Один парнишка нашел утром мертвую женщину на Кунгсклюфтане.
Патрик проворно оделся. В середине июля, в жару, ему не потребовалось на это много времени. Прежде чем ринуться за дверь, он подошел к кровати и поцеловал живот Эрики примерно в том районе, где, как она смутно припоминала, у нее когда-то был пупок.
— Пока, малыш. Пожалуйста, веди себя хорошо с мамой, а я скоро вернусь.
Он чмокнул ее в щеку и заторопился прочь. Эрика, вздыхая, слезла с кровати и оделась. Вся ее нынешняя одежда была просторной, как палатка, и ей сейчас особенно не приходилось выбирать, что носить. Чтобы лучше разобраться в теме материнства, она прочитала кучу книг для будущих мам и пришла к выводу, что, по ее разумению, всех тех, кто пишет о радостях беременности, надо взять за шкирку, вытащить на площадь и публично выпороть. Бессонница, боли в ногах, разрывы, геморрой, потливость, по большей части сильные гормональные нарушения — вот это уже больше похоже на правду жизни. Помимо прочего, Эрика полыхала так, будто у нее внутри черти швыряли уголь в топку. Недовольно бормоча себе под нос, она медленно спустилась по лестнице, желая поскорее выпить первую за день чашку кофе, в надежде, что он поможет ей взбодриться и туман перед глазами будет не такой густой.
К тому времени, когда Патрик прибыл на место, там вовсю развернулась бурная деятельность. Подножие Кунгсклюфтан было ограждено туго натянутой желтой лентой, и он насчитал три полицейские машины, плюс еще одна — «скорой помощи». Криминалисты из Уддеваллы уже вплотную занимались своей работой. Патрик очень хорошо знал, что ни в коем случае нельзя мешать криминалистам и лезть прямо на место преступления. Такие вещи — типичная ошибка начинающего полицейского, и эту ошибку, естественно, не преминул сделать его шеф комиссар Мелльберг, расхаживающий сейчас среди экспертов. Они с отчаянием глядели на его ботинки и одежду, которые в этот момент подбавляли тысячи частичек и волокон ткани к месту преступления и усложняли их деликатную работу. Патрик остановился перед желтой полицейской линией, не пересекая ее, и помахал оттуда Мелльбергу. Комиссар, к явному облегчению криминалистов, оставил их наконец в покое и перешагнул через ограждение.
— Привет, Хедстрём.
Тон был доброжелательным, почти сердечным, что заставило Патрика удивиться и насторожиться. На какой-то момент ему даже показалось, что Мелльберг собирается обнять его, но, слава богу, только показалось. Шеф совершенно преобразился. А ведь еще неделя не прошла с начала отпуска Патрика. Но этот Мелльберг казался совсем другим и ничуть не походил на того хмыря, что неделю назад бурчал из-за стола с кислой миной, что отпуск не ко времени и неплохо бы его отложить.