Съев всё до последней крошки, я громко отрыгиваю, но Кэт слишком устала, чтобы меня за это отчитывать.
— А можно… — начинаю я.
Кэт смеется, заранее зная мой вопрос.
— И куда в тебя лезет?
Я пожимаю плечами. Она кивает и зовет официантку. С виноватой улыбкой я заказываю ещё порцию блинчиков.
— Не бойся, — говорит официантка прокуренным голосом, — твоя девочка их осилит. Официантка старая, с изборожденным морщинами осунувшимся лицом, и её можно легко принять за мужчину.
— Конечно, мэм, — поддакиваю я, и она удаляется.
— Не устаю поражаться, куда в тебя столько лезет! — говорит Катарина. Вообще-то она знает куда. Я постоянно тренируюсь, и хотя мне всего тринадцать, мышцы у меня, как у хорошей спортсменки. Тренировки требуют много калорий, поэтому я не стесняюсь есть много и хорошо.
В переполненную забегаловку заходит ещё один посетитель.
Я замечаю, как другие настороженно поглядывают на него, пока он проходит к стойке. Точно так же они смотрели и на нас, когда мы зашли. Это придорожное кафе заполнено путешественниками, но видимо одни из них заслуживают подозрений, а другие нет. Лучшее что мы с Кэт смогли сделать — это одеться в шмотки из американских супермаркетов: однотонные футболки и шорты цвета хаки. Я понимаю, почему мы выделяемся. На окраине Западного Техаса местные имеют немножко другие понятия об американском образе жизни.
Вошедший мужчина выделяется всё же меньше, чем мы. Одет он более-менее соответственно: так любимые в Техасе шмотки с идиотскими висюльками из черной кожи, на ногах сапоги, как и у большинства местных.
И всё же одежда незнакомца выглядит как-то старомодно, что ли. И есть ещё что-то противное в его тоненьких черных усиках — на первый взгляд в них нет ничего особенного, но если приглядеться, они как будто какие-то кривые.
— Пялиться невежливо, — опять попрекает Кэт.
— Я не пялилась, — вру я, — а смотрела с интересом!
Кэт смеется. За последние 24 часа она делает это чаще, чем за предыдущий месяц. Похоже, новая Кэт собирается смеяться часто.
Я только «за».
Пока Катарина принимает душ, я с удовольствием вытягиваюсь на кровати. После долгой дороги даже дешевые синтетические простыни кажутся шелковыми.
Когда Кэт застилала постель, под подушкой обнаружилась уховёртка. Кэт перекосило от омерзения, а мне, в общем-то, было по барабану.
— Убей её! — попросила она, закрыв глаза рукой.
— Да это просто жучок, — отказалась я.
— Убей её! — повторила Катарина умоляющим голосом.
Я просто смела уховёртку с кровати и плюхнулась поверх прохладных простыней.
— Ни за что! — упрямо ответила.
— Ладно, — сказала Кэт и ушла в душ, открыла кран, но спустя секунду вернулась обратно. — Я переживаю… — начала она.
— Из-за чего? — спросила я.
— Из-за того, что не тренировала тебя как следует!
Я закатила глаза к потолку.
— Это потому что я не убила жучка?
— Да. То есть, нет. Но я задумалась. Тебе надо научиться убивать без колебаний. А я не обучила тебя охотиться даже на кроликов, что уж говорить о могадорцах… ты никогда не убивала никого…
Катарина замолкает, задумавшись; краны в ванной открыты, шумит вода.
По тому, как Кэт погрузилась в раздумья, я могу сказать, что она устала. Иногда с ней так бывало во время слишком изнурительных тренировок.
— Кэт, — сказала я, — иди уже в душ.
Она опомнилась от своих дум, усмехнулась и, вернувшись в ванную, захлопнула за собой дверь.
Дожидаясь, пока она помоется, я включаю телевизор. Прежний постоялец смотрел «CNN», и сейчас там идет репортаж о происшествии в Англии, кадры сняты с вертолета. Я вижу достаточно, чтобы понять, что ни пресса, ни официальные лица не могут понять, что же вчера произошло на самом деле. Но я слишком устала, чтобы размышлять об этом, и я оставляю выяснение деталей на потом.
Выключаю телевизор и вытягиваюсь на кровати, отчаянно желая поскорее заснуть.
Через секунду из ванной в халате выходит Катарина, на ходу расчесывая волосы. Я наблюдаю за ней через полуприкрытые веки.
Раздается стук в дверь.
Катарина бросает расческу на комод.
— Кто там? — спрашивает она.
— Менеджер, мисс, я принес вам свежие полотенца.
Я так недовольна неожиданным вторжением (я хочу спать, к тому же совершенно ясно, что нам не нужны свежие полотенца, раз мы только что въехали в номер), что едва соображая, заставляю себя подняться с кровати.