Пока плетусь по дороге к концу комплекса, задумываюсь, что в свои двадцать четыре не могу отстоять ни свое мнение, ни личные границы. Привычка сбегать остается во мне с подросткового возраста. Тогда я часто скрывалась в глубине сада или же убегала на соседнюю улицу. Думала, это поможет, однако со временем поняла: проблемы не решатся, если от них убегать, но хорошо забудутся, если их запить.
— Кевин, не знаю, где ты сейчас, но ты мне нужен, — захлопываю дверь каба и крепче прижимаю телефон к уху.
— Что-то случилось?
— Случилось, дорогой друг. Третье на моем счету предательство.
Глава 3. Порция нектара
Даниэль
Вынимаю телефон из переднего кармана джинсов и беглым взглядом скольжу по уведомлению.
— Да, смешайте все три сиропа, я многого прошу? — раздраженно бросаю и отворачиваюсь от бариста, задающего миллион ненужных вопросов.
Внимательно вчитываюсь в сообщение от мамы, направляясь к выходу из кофейни со стаканчиком дурно-пахнущего жженым сахаром кофе. С самого утра день кажется чертовой черной полосой, которая решила размазать меня за все совершенные ранее грехи.
Головная боль после вчерашней внеплановой вечеринки темной тенью преследует меня. Заставляет ненавидеть все живое, издающее звуки и находящееся в радиусе пятидесяти метров.
А мама со своим очередным светским раутом, на котором я должен быть как штык, сбила все мои планы. Последнее, чего мне хочется в этой жизни, так это мило беседовать с до швов во внутренностях придирчиво-приличной семейкой. Наблюдать, как под их острыми ножами растекается ненавистная мной кровь из стейков, и как их до дрожи в коленях волнует состояние биржи и их внешний вид.
Ко всему прочему и налетевшая на меня девушка, — хотя я назвал бы ее самой, что ни на есть хамкой — добила мою нервную систему и пошатнула веру в себя.
— На, — отдаю Эмме стаканчик с кофе и завожу машину, перед тем как вежливо выставить средний палец в окно.
— Кто-то сегодня очень злой, — Эмма качает головой и цокает языком.
Когда я поворачиваюсь в ее сторону, то она поджимает губы и старается сдержать улыбку.
— Еще слово, и ты идешь пешком.
Зачесываю челку назад и крепко сжимаю руль. Мокрая футболка неприятно липнет к телу, а злость на незнакомку со скоростью света разливается под ребрами. Сколько нужно иметь наглости, чтобы нестись сломя голову, так еще и искать виноватых?
— Ну очень-очень злой, — повторяет Эмма и, потягивая из трубочки сладкий напиток, слабо толкает меня в плечо.
Шумно выдыхаю и наигранно стираю невидимую пыль с рукава футболки, которая теперь отправится не в химчистку, а в мусорное ведро. Эмма хмыкает и заправляет за уши подстриженные по плечи темные волосы. От пестрых переплетений рисунков на ее руках начинает рябить в глазах.
— Может тебе перестать выбирать картинки в интернете и начать просто бить черное плотно? — спрашиваю, заметив на голом из-за шорт бедре Эммы прозрачную пленку, защищающую новую татуировку.
— Это забота, братик?
— Да, как старший брат я стараюсь сохранить твою праведность и долг перед родиной. Ко всему прочему, мне совершенно не нравятся комментарии под твоими фотографиями! — хмурюсь я, вспоминая, как первый раз в жизни завязал спор с каким-то безликим аккаунтом. Кажется, тогда я потерял свою честь. Но тактично стараюсь не упоминать об этом, чтобы Эмма вновь не начала подкалывать. — Почему в них не обсуждают меня? — приподнимаю бровь и кидаю беглый взгляд на сестру.
Она закатывает глаза.
— Ты выкладываешь фотографии с голым торсом, а мои подружки в эту же секунду репостят их себе, — морщится Эмма. — Тебя и так слишком много. К тому же, за пять лет у меня выработался иммунитет на тебя, твое эго и твое общество. Так что перестань играть в отца и занимать так много места в моей жизни.
— Поверь, последнее, что я хотел бы, так это быть твоим отцом, — улыбаюсь и неотрывно смотрю на дорогу, плавно останавливаясь на светофоре. Рукой тянусь к стоящей в подстаканнике банке энергетика и со звонким щелчком открываю ее. — Ты и так у меня работаешь и забираешь добротную часть выручки.
— Ты мне не платишь!
— Я перечисляю все на твой счет и даю тебе финансовую подушку на будущее, — делаю глоток и нажимаю на педаль газа. На языке растекается пресный вкус очередной порции яда.
— Дэнни, мне двадцать и моя судьба давно предначертана, — говорит любимая мною сестра, и я морщусь от ужасного сокращения своего имени. — Пока мама с папой думают, что я, как прилежная студентка, вливаюсь в сферу менеджмента и продаж, я тихо бью татуировки вместе с Ридом в одном из топовых салонов Англии. Заденьги, — с презрением выделяя последнюю фразу, Эмма прокручивает колесико громкости на панели, отворачивается к окну и тихо напевает заученные наизусть песни Элвиса Пресли.