Держась за лаковый поручень лестницы, прислушиваюсь к голосам, доносящимся из столовой. Сладкий голос женщины смешивается с более грубым. Я хмурюсь.
Решив не задерживаться, проскальзываю в столовую. Привычная резная мебель снова возвращает на полгода назад, когда я вечерами сидела за длинным кухонным столом и наблюдала за мамой. Она часто отпускала прислугу на выходные и готовила сама. И, как истинный ценитель маминой готовки, скажу, что это действительно высший уровень мастерства.
Мама не один раз рассказывала, как папа в нее влюбился из-за покупных черничных маффинов. Из-за чего потом она долго проводила время на кухне и пыталась научиться печь. Только вот мама не знала, что папа сразу все понял, и голову ему вскружила далеко не выпечка. А милая улыбка и россыпь веснушек.
Так, довольно часто вспоминая все рассказы родителей, я приходила к выводу, что хочу такую же любовь, — чистую светлую — со всеми ее недостатками в виде коротких ссор, и со всеми ее издержками в виде попыток научиться чему-то новому со своим партнером.
Отрываю взгляд от мраморного пола и замечаю помимо Даниэля за столом темноволосую женщину. Боже, почему именно сегодня?
— Здравствуйте, — сухо произношу и занимаю место рядом с мамой.
Отмечаю явное сходство между Даниэлем и незнакомкой. Женщина оценивает меня точно таким же, как Даниэль утром. Я, растянув губы в милой улыбке и не желая становиться музейным экспонатом, отворачиваюсь.
Никогда не любила приемы или гостей, о которых меня не предупреждали. Каждый раз знакомиться с мимопроходящими людьми меня утомляет. Мне не нравится порой исходящая от незнакомцев наигранность в словах и комплиментах; их попытки найти рычаги давления и тем самым пробиться вовнутрь тебя, после ища поводы для сплетен.
Бегло смотрю на Даниэля. Он сидит ровно напротив и, сведя широкие брови к переносице, копается в телефоне. Наверное, выбирает строчку из песни, чтобы подписать ею фотографию в социальной сети. Или думает обойтись лишь набором смайликов. Огонек, вода и сотка — лучшие друзья симпатичных парней.
Даниэль похож на моделей из глянцевых журналов. На тех самых сексуальных парней на обложках, от фотографий которых хочется запустить руку себе в трусы. Только вот, глядя на индюка, мне хочется запустить пулю себе в висок. Ему не хватает мокрой майки, что облепляет рельефное тело, и соблазнительного взгляда, который отвлекает от заголовков. И Даниэль точно сойдет за одного из них.
Задерживаю взгляд на кистях мужчины. Крепкие, с отчетливо выделенными сухожилиями и переплетением синих выпуклых вен, что просачиваются сквозь карамельную кожу. Мужские руки всегда были одной из моих слабостей. Они мне кажутся той самой эстетичной частью тела, на изображение которой художники и скульпторы тратят достаточно много времени. Такие руки, как у Даниэля, точно могли бы стать экспонатом в одном из музеев. И нет, не потому что я бы с удовольствием их отрубила, а потому что они красивы.
Хотя мысль отрубить их и выставить в галерее на всеобщее обозрение кажется до одури адекватной. Боюсь представить, какой фурор в кругах ценителей искусства произведет данная композиция.
Тряхнув головой, чтобы вернуть себе трезвый рассудок, отвожу взгляд от кистей и пересекаюсь им с Даниэлем. Он самодовольно усмехается и откидывается на спинку стула. Медленно, растягивая момент, кладет телефон на стол и точно специально проводит по экрану ладонью.
Я хмыкаю и отворачиваюсь. Мама появляется буквально сразу. Она широко улыбается, но все же с недовольством осматривает повседневный образ.
— Судя по тишине, Грейс решила вновь все оставить на меня, — говорит мама. Она сбрасывает с плеч пиджак и остается в одной шелковой майке. — Ингрид, моя дочь — Грейс, — поворачивается в мою сторону. — Грейс, миссис Фальк — мать уже знакомого тебе Даниэля.
— Маргарет, ты и не говорила, что вы так сильно похожи, — отбрасывая маску серьезности, с восхищением произносит Ингрид.
— Я то же самое могу сказать и про вас, — мама вторит манере миссис Фальк, и я закатываю глаза, заметив, что Даниэль делает так же.
Ладно, возможно, не такой уж он и индюк. Протягиваю руку к стакану с водой и делаю небольшой глоток.