Костер был умело замаскирован, и я не видел даже малейшего отблеска на уцелевших стеклах. Зато котик Барин видел и слышал все. Чудесный, послушный котик. Он подобрался к бродягам так близко, как только можно – без риска быть замеченным. Я «смотрел» его глазами, прекрасно видящими в темноте, и «слушал» его ушами, способными уловить легчайший шорох мыши в подполе. При этом сам Барин был черным, как ночь, и бесшумным, как тень. Я подобрал его издыхающим трехнедельным котенком и, кажется, неплохо поработал над ним. Во всяком случае, он полезен настолько, насколько вообще может быть полезна четвероногая тварь. Однако в моем распоряжении были еще нетопыри, ящерицы, змеи, крысы и прочая мелкая живность. Эти не предают. Они просто умирают после того, как я использую их. Так зачем же мне двуногий напарник, от которого пришлось бы ежеминутно ожидать слабости или предательства?
Спустя пару часов бродяги обменялись своими байками, новостями, сплетнями и приготовились спать, выставив часового. Осторожные, многоопытные топтуны, но мне было плевать на их осторожность. Я уже выбрал ту, в которую вопьюсь, словно невидимый клещ, и буду сопровождать повсюду до того самого момента, пока не начнутся родовые схватки. Надеюсь, она будет при этом одна. В противном случае придется избавиться от досадных помех. Любой ценой. Действительно ЛЮБОЙ ценой. В мои последние ночи я почувствовал вкус жизни. Она была горьким медом. Временами отвратительным, но его хотелось еще и еще…
3. ОНА
Завелся, Ванечка, завелся, сучонок, – метров десять не добежала. Он прыг в седло и рванул с места с пробуксовкой – только щебень по моим джинсам застучал. Это он, красавец, умеет – пыль в глазки девичьи пустить. А ведь надо было подождать каких-нибудь пару секунд! Пришлось повернуться и отстреливаться, чтоб меня не подранили. Получилось, что я его, скотину, еще и прикрыла!
Когда я заставила уродов залечь и снова глянула в ту сторону, куда Ванька дернул, то чуть автомат не выронила. Это ж надо – какая судьба все-таки сука! Наперерез мотоциклу из кукурузы баба с ружьем выскочила – здоровенная бабища, лет двадцать восемь, кровь с молоком, вымя – как мой патронташ. То ли в плену была у оседлых и охранника сиськами задушила, то ли без мыла проскочить захотела туда же, куда и мы.
В любом случае я сразу поняла, что убивать моего бывшего дружка она не собирается. Хотя запросто могла прикладом перетянуть – и полетели бы Ванька и его тарахтелка в разные стороны!.. Он еще вилять пытался, объехать эту булку сдобную, но бабища на него ружье наставила, и пришлось ему притормозить. Между нами: он, болван, дроби страшно боится. Когда одна дырка, говорит, ничего, а вот когда много… плохо заживает. Ну а если бы эта стерва в него с трех шагов засадила, его дурную башку враз с плеч сдуло бы.
В общем, на мое законное место, кровью и потом заслуженное, вскоре упала ее толстая задница, да так, что амортизаторы заскулили и тарахтелка до выхлопных труб просела. Ванька газ до упора отвернул, и полетели голубки к новому счастью. Мне осталось только вонючий выхлоп глотать, материться про себя и ждать, пока кукурузники станут в меня напоследок свои стояки засовывать. И тут тварь эта смышленая обернулась и показала мне средний палец. Да еще залыбилась на все тридцать два.
Этого я уже вынести не смогла! Если суждено подохнуть, так я с собой и вас, ловкачей, прихвачу, для приятной компании… Подняла автомат и знала, что не промахнусь – с такого расстояния я никогда не промахивалась. Пальцем крючок потянула – и в этот самый момент какой-то гаденыш из мелкокалиберной пукалки мне в руку попал!
Дернулась, зажмурилась от боли мгновенной, выстрелила мимо. Приклад не сумела прижать как следует – отдачей плечо ушибла. Короче, все испоганила. А потом уже поздно было голубков на взлете подстреливать; пришлось собственную задницу из беды выручать. Опять в кювет рухнула, колени ободрала, и весь кайф будто ветром сдуло! Никакого удовольствия от такой войны. Спрятаться негде, смыться не на чем; кукурузники рано или поздно окружат, свинцом нашпигуют, а то и поле подожгут – и будет жареный бифштекс из ядреной девки. Свежайший. С кровью.
Кстати, кровь из раны пропитывала рукав рубашки. Руку я кое-как ремнем выше локтя перетянула, не забывая поглядывать по сторонам – вдруг молодые и дурные из щелей полезут. Но те поодаль между собой перегавкивались и даже меня звали. Развлечься приглашали. Обещали, что с ними будет весело. Нет, сынки, по-настоящему весело мне уже ни с кем, наверное, не будет… Только как оборону держать? Ни воды, ни жратвы – все в сумках осталось, к тарахтелке притороченных. Попался бы мне сейчас Ванечка – настругала бы его тонкими ломтиками и член пятаками нарубила бы!..
Но Ванечка далеко, а гоплык близко. И надо что-то делать. По мне – пусть самое худшее случится, лишь бы не лежать и тупо смерти дожидаться.
Однако долго лежать и не пришлось. Я услыхала шум мотора – явно что-то большое перло, грузовик или автобус. Оттуда же, откуда и нас с Ванькой принесла нелегкая.
Кукурузники притихли. Везло им сегодня: добыча сама шла в руки. Еще один болван прирулил – и это за один вечер! Я представила, как оседлые сейчас расползаются по зарослям, радостно потирая ладошки, от онанизма мозолистые. Мотоциклиста не завалили – теперь уж они постараются на славу, следующую жертву им упустить ни в коем разе нельзя…
И для меня тоже забрезжила надежда – авось и выскочу под шумок! Нужно только не зевать и рассчитывать исключительно на себя. Я воткнула двойной магазин и приготовилась стрелять. В водителя или в кукурузников – это уж как придется.
Двигатель ревел совсем близко. Да, это был автобус – старый, раздолбанный, мало на что годный. На таком далеко не уедешь. Но мне далеко не надо. Колеса есть, и спасибо…
Сначала я увидела крышу и часть лобового стекла. Вверху с незапамятных времен была прикреплена панель с обозначением маршрута, которую, наверное, просто поленились отодрать. Должно быть, я еще и на свет не появилась, когда эти надписи что-то значили. А сейчас панель выглядела как нелепая хохма. Маршрут номер один. «Центральный парк культуры и отдыха – Аэропорт». Культуры и отдыха! Помереть можно со смеху! Будет вам, отдохнувшие и окультуренные, «аэропорт»! Взлетите прямиком на небеса без всяких приспособлений!..
Я уже видела залысины на голове водителя, когда неподалеку от меня из кукурузы вылез какой-то хмырек, который, кажется, не подозревал о моем присутствии. Что ж, я всегда была низкого мнения об организационных способностях оседлых. В руках хмырек тащил смотанную «колючку».
Нет, так не пойдет! Хочешь меня последнего шанса лишить, гаденыш?.. Хорошо, что меня подстрелили в левую руку. Правой я достала нож из-за голенища сапога и метнула по всем правилам. Спасибо, папочка научил, прежде чем сам сгорел заживо в своей же тачке!
Клинок вонзился хмырю в горло, и тот умер без лишних звуков. Клубок «колючки» остался валяться в кювете, а я на всякий случай подползла поближе. К трупу прислонилась, ножик свой выдернула и потихоньку начинаю наверх выбираться. Дураки-кукурузники напрасно ждали подарка в виде автобуса с шинами продырявленными. Но это даже хуже – если начнут палить, то прострелят покрышки наверняка.
Автобус выскочил на пологий спуск. Красное закатное солнце отразилось в лобовом стекле, и я ни черта не могла разглядеть. Через пару секунд до оседлых дошло, что с «колючкой» не получилось, и раздался залп. Автобус притормозил и вильнул в сторону. «Жми, дурак!» – мысленно завопила я, потом сообразила, что на такой скорости все равно не сумею вскочить. На мое счастье, створки передней двери были выломаны. Вот он, мой единственный шанс! Чертовски малый шанс, однако я готова была зубами цепляться за бампер, лишь бы выбраться из передряги…