Между гаражом и пустующим зданием мастерских простирался двор шириной метров пятьдесят. Он был завален мусором – ржавым металлоломом, обрывками пленки, битыми кирпичами. Груда раскисших коробок под стеной гаража – хорошая «приступочка», чтобы не разбить ноги, когда прозвучит сигнал к штурму. Больше ничего интересного, кроме проржавевшего остова автофургона, за которым можно найти дополнительное укрытие, и исправного микроавтобуса, застывшего у крыльца. Интересующая спецназовцев «группа товарищей» находилась в цехе. Десять минут назад все шестеро прибыли на этом микроавтобусе и скрылись в здании. Один остался за оградой «на стреме», с ним должен был разобраться Гриша. Люди в здании не шумели, лишь изредка оттуда доносились невнятные стуки и обрывки речи. Такое впечатление, что вскрывали полы. В темном проеме что-то шевельнулось. Лопухами преступники не были – оставили на входе еще одного. Именно этот факт все портил – он успеет открыть огонь, возможны потери, которые в корне неприемлемы. В Управлении по борьбе с террором прекрасно знали, что самое нелюбимое число майора Репнина – «200». Поэтому ждали, набирались терпения.
– Командир, я могу бесшумно пробить колеса минивэна, – пробормотал Жилин, – тогда они точно никуда не денутся.
– Не надо, все равно будет шум, – отозвался Вадим. – Плохие мальчики никуда не денутся. Будь готов это сделать, но пока жди.
Как-то тихо стало в округе. Стих ветерок, порывы которого теребили оторвавшиеся листы жести. Легкое облачко, похожее на дырявое одеяло, заслонило солнце – хоть какое-то облегчение. Из-под ржавого фургона вылезла ободранная черная кошка с гнойными болячками на глазах, осмотрелась, засеменила к минивэну и, забравшись под него, затаилась. Животное охотилось – раздался писк, что-то серое, хвостатое выскочило из-под колес с обратной стороны, метнулось к зданию, свалилось в ямку под фундаментом. Туда же кинулась кошка, не собирающаяся мириться с поражением, нырнула носом в ямку, заскребла когтями.
– Красавица, – вздохнул Рудницкий. – Не жизнь, а страна вечной охоты. Между прочим, символ плодородия в Древнем Египте.
– Крыса, что ли? – не понял Жилин.
– Сам ты крыса, – хмыкнул Максим, – кошка, конечно. Их в Египте было как муравьев в муравейнике – и все в авторитете…
В дверном проеме что-то завозилось, на шум высунулся чернявый мужчина с автоматом. Возникла прекрасная возможность пробить ему лоб, но спецназовцы не спешили. Мужчина глянул по сторонам, шикнул на кошку, скребущую всеми четырьмя конечностями. Животное огрызнулось, неохотно удалилось. Небритая физиономия, плюнув ей вслед, скрылась и что-то бросила сообщникам, колдующим в здании, – ложная тревога, дескать.
– Вот черт… – просипел в переговорное устройство Вова Балабанюк. – Набросали тут разных капканов – ни пройти, ни проехать….
– Что там у вас? – напрягся Вадим.
– Балабанюк неудачно сел, – ровным голосом отозвался Капралов. – Молодец, Владимир, пять баллов.
– По шкале Рихтера, – проворчал Репнин. – Вы бы потише там шумели, что ли? Не на прогулке, в конце концов.
– А я ему говорил, – невозмутимо ответил Капралов, – поспешишь – копчик повредишь. Ладно, командир, будем шуметь потише.
– Вы где?
– На углу. Проникли в цех, начинаем продвижение к объектам. Все нормально, инцидент не повторится.
– Так у меня же «днюха» вчера была, – начал оправдываться Балабанюк, – не выходные, а кутерьма какая-то. Кто меня спаивал в баре? Кто уверял, что завтра будет спокойный рабочий день – без эксцессов, физических нагрузок? А вообще нормально посидели, мужики, – улыбнулся он. – Приличный такой погребок оказался, девочка нас обслуживала прикольная…
– После таких выходных нужны еще одни выходные, – рассудительно изрек в эфир Рудницкий. – Хорошо, что погребок не разнесли… А вообще, согласен, нормально посидели.
– Воспитания вам не хватает, друзья мои, – вздохнул Вадим. – Элементарного европейского воспитания. Стыдно порой за вас. Где ваш ненавязчивый налет элитарности? Ржете, как кони, пьете, как кони…
– Мы еще и пашем, как кони, – обиделся Капралов. – Кто виноват, что у Вовы «днюха» была? Юбилей, надо же поддержать товарища.
– Двадцать шесть – не юбилей, – возразил Рудницкий. – Юбилей – это круглая дата.
– А двадцать шесть – не круглая? – удивился Капралов. – Куда уж круглее.
Спецназовцы сдавленно усмехались.
– Кстати, насчет прикольной девочки, которая нас обслуживала, – с ехидцей сказал Жилин, – я точно помню, что к концу вечера пропали Гриша Амбарцумян и эта девочка – в финале пьесы нас обслуживала другая. Я сразу догадался, что тут нечисто. Гриша, ау, ты с нами? Что-нибудь скажешь в свое оправдание?