Друг у него был один, а вот приятелей и просто знакомых — очень много.
— Остался, его зовут Теиг. Думаю, он бы тебе понравился... Он мечтает стать картографом, и мы с ним всё детство провели. Но обо мне совсем не интересно рассказывать... И слушать тоже.
— Неправда. Как ты можешь так говорить? Ты — человек с редчайшим Даром. Стоит тебе захотеть — и величайшие силы Мироздания склонятся перед тобой. В твоих руках знание об их судьбах.
Мей даже онемел ненадолго от таких слов. Он взглянул на свои руки — совсем обыкновенные, затянутые в перчатки. Где-то послышался смех. Заскрипело от ветра корявое дерево, мимо которого они проходили.
— Это не так. Я совсем ничего не знаю... И ничего не умею.
«И я жалок», — с отвращением добавил он про себя.
— Только пока. У тебя впереди много лет... Ты знаешь, что дети существ из разных миров живут дольше себе подобных?
Мей покачал головой. Этого ещё не хватало.
— Гэрхо не хочет говорить это тебе, — продолжала Анна, — но ты будешь волен уйти в чертоги богов, когда сам захочешь. Твой Дар открывает перед тобой множество дверей, Меидир аи Онир. Нужно лишь приложить усилия, чтобы достичь высот. Слава о тебе разнесётся по многим мирам, и сотни сказителей...
— Может, то, что ты говоришь, и верно, но мой Дар — не радость, — перебил Мей, глядя в снег. — Это чудовищная ответственность, которой я никогда не хотел. Я хотел просто...
— Быть счастливым? — закончила за него Анна. Она остановилась и смотрела на Долину; в желтовато-карих глазах отражались далёкие костры, поднимавшиеся над сугробами. — Ты и будешь, только иначе. Нести твоё бремя — это действительно великий труд, но и великое счастье. Тебя ждёт тяжёлая, но увлекательная дорога.
— Да, если служители Цитадели Порядка не прикончат меня через пару месяцев, — заметил Мей.
— Не прикончат, — легко отмахнулась Анна и, помолчав, вдруг добавила: — Спасут высокие стены героя для будущих славных дел...
— Звучит как стихи, — удивился Мей.
— Это одна старая песня, — с задумчивой полуулыбкой Анна посмотрела на усыпанное звёздами небо и, шагнув к Мею, взяла его за руку. Конечно, это был просто дружеский жест, но Мея пронзило жгучее смущение. — Хочешь, я спою её полностью?
И она запела — её глубокий, подрагивающий голос летел вверх и таял над снегами:
Она пела и дальше, а у Мея немного кружилась голова.
ГЛАВА XVIII
А на следующий день Отражения затевали большой праздник. Гэрхо давно говорил о нём. Они называли его «Днём середины зимы», хотя по родному календарю Мея эта дата уже прошла.
— Это одно из самых главных празднеств в году, и ученики тоже обязаны на нём присутствовать, — заявил Гэрхо накануне.
— А что именно будет происходить? — осторожно поинтересовался Мей.
— Увидишь.
Мей, разумеется, расспросил и Веттона, но тот снова лишь пожал плечами.
— Я слышал, что это у них отмечается раз в девять лет, так что, понятно, ни одного не застал... Как ты до сих пор о нём ничего не вычитал, ты же только книгами и занят?
«Раз в девять лет. Странно — так редко», — подумал Мей и приготовился к чему-то по-настоящему торжественному. Но он находился в смятении не по этой причине: его тревожила Анна. Именно тревожила, не давала спокойно жить самим фактом своего существования. Он чувствовал, что не понял её, что ни на шаг к ней не приблизился за всё это время, но его всё сильнее тянуло к этой немножко безумной, как все здесь, женщине, и он не пытался этому противиться. Может быть, её и нельзя было назвать красивой — особенно в сравнении с Риэти. Но было в ней что-то иное, неназываемое, что-то вроде густого блеска древнего золота в покинутой сокровищнице.
В общем, после их прогулки Мея с новой силой заняли два вопроса — кто она вообще и кто она конкретно для него. Друг? Учитель? И то, и другое вроде бы и являлось правдой, но звучало смехотворно.
«А Риэти, наверное, считает меня подлецом или трусом. Ещё бы — начал ухаживать за девушкой, а через день исчез».
От горестных размышлений его отвлёк стук в дверь. В комнату заглянул Веттон. Он вырядился во что-то, разноцветьем напоминающее оперение петуха — может быть, у лордов принято так одеваться по праздникам.
— Ты готов? Там уже собираются, — сказал представитель рода Ниисов. Говорил он так утомлённо, словно дни напролёт гнул спину в рудных шахтах.