Дождь наконец перестал. Мон Бенедикт ждал снаружи — прохаживался вдоль ступеней при входе во дворец, скрестив руки на груди. Кнеша спустился, но не до конца, чтобы не казаться слишком уж ниже его ростом.
— Дела задержали, мон Бенедикт. Какие-нибудь новости?
— Резня Хаши продолжается, — ответил Бенедикт, смерив его пристальным взглядом. — Только что прибыли послы из Гатхаза и Берх-Лии.
— Юг и запад.
— Да. Я выслал туда по три десятка людей.
Кнеша мысленно улыбнулся. Кажется, достопочтенный Бенедикт никогда не научится.
— Три десятка? По-моему, это уже расточительство.
— Не могу согласиться. Мы обязаны схватить их. Они быстро действуют и превосходно организованны.
— Они застали нас врасплох, не правда ли?
Бенедикт посмотрел на Кнешу ещё внимательнее, и он стойко выдержал эту атаку.
— Правда. Однако это не означает, что не в нашей власти выследить их лидера. Может, он и Хаши Неуловимый, но не дух; он из плоти и крови.
Надо же, умный человек, а какая наивность — даже в том случае, если это намёк. Бедный, бедный Бенедикт.
— Всё-таки это поразительно — вооружённые отряды, в такой степени разбросанные по всей стране, так согласованно убивающие Владетелей и управляемые одной личностью... Ты уверен, что Хаши действительно один?
— Уверен, — медленно выговорил Бенедикт, не спуская с него глаз. Кнеша буквально чуял его подозрительность, его смятение, его страх. Какое наслаждение. Когда-то он посчитал бы Бенедикта достойным противником — но не теперь.
— А из Маантраша гонцы ещё не вернулись? — участливо спросил он.
— Нет... Я должен сказать кое-что ещё.
— Я слушаю, мон Бенедикт.
— Сегодня ночью напали на наследника.
— На мальчика! Какое святотатство... Надеюсь, он в порядке?
— В совершенном. Но один из стражников ранен.
— Нападавшего поймали?
— Он скрылся, Кнеша, — Бенедикт помолчал, глядя в глубину сада; в углах его губ выступили суровые складки. — И ты знаешь это лучше меня.
Какой поворот. Кнеша всё гадал, когда же это случится.
«Беги, Бенедикт — забирай мальчишку, если успеешь, и беги. Слишком очевидно, что только это тебе и осталось».
— С какой стати?
— Нам обоим понятно, кто такой Хаши. Я давно знаю, чего ты хочешь, Кнеша. Я вижу тебя насквозь.
Кнеша вздохнул. Сколько раз уже приходилось ему слышать эту фразу? Признаться, он сбился со счёта. И как скучно слышать её от такого человека, как Бенедикт.
— Надеюсь, ты не всерьёз выдвигаешь такие обвинения. Я могу оскорбиться.
На бледных щеках Бенедикта выступила краска — верный признак того, что он в бешенстве.
— Угрожай и глумись сколько угодно. У меня и правда нет доказательств, но я найду на тебя управу.
— Мон Бенедикт, это же смешно. Разве рагнар не погиб на твоих глазах? Может, ты видел, как я толкнул его?
— Нет, — с явной неохотой признал он. — Это был несчастный случай. Но я уверен, что ты убил бы его позже — ты лишь ждал подходящего дня. Скорее всего, ты собирался сделать это после свадьбы с дочерью Гватхи, с сильнейшей Владетельницей после рагнары. Она бы разделила с тобой Силу Маантраша, и ты стал бы непобедим.
Слушая, Кнеша раздумывал, чем больше восхищаться — проницательностью Бенедикта или его наглостью. По всему саду были разбросаны его вооружённые наёмники, только ждавшие знака, а на крыше дежурило четыре искусных лучника. Ему стоило махнуть рукой — и надменный советник упал бы замертво.
Однако он этого не сделал.
— Что ж, пока всё весьма разумно, — одобрил он. — Продолжай, я выслушаю до конца.
Бенедикт перевёл дыхание и провёл рукой по светлым волосам. Он волновался, но Кнеша отметил, что рука не дрожит.
— Продолжать и нечего. Когда рагнар умер, ты взялся за старое со своей преступной бандой со всех концов мира. Ты попросту уничтожил тех Владетелей, которые могли помешать тебе — или преданность которых ты ещё не купил. Не знаю, что ещё ты сделал, но наверняка достаточно, чтобы оборвать династию и занять место, которого не достоин. Ты покусился на жизнь ребёнка, чтобы удовлетворить своё тщеславие. Ты человек без чести, и я знал, что все твои друзья и покровители просто слепцы.
— Так убей меня, — негромко предложил Кнеша, — раз уж проявляешь такую храбрость. Прямо сейчас. Что тебе мешает?
Бенедикт долго не отвечал, вертел на пальце свой единственный перстень — Кнеша давно заметил за ним такую привычку. Потом сказал: