Это сладостное чувство росло и росло, пока крик не застрял прямо в сердце. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, каждый мускул словно парализован, а по телу разливается кипящий жар. Реальность словно расплылась перед глазами, и единственное, что она воспринимала, это знакомый голос, шепчущий слова любви.
Глава 53. Возвращение реликвии
Яркий свет, подобно пущенной стреле, ударил в глаза. Кейтлин резко села на кровати, стараясь отдышаться, и прижала руки к груди, чувствуя под пальцами крохотные капли пота. Ее тяжелое дыхание эхом отдавалось в пустой спальне, вытесняя царившую здесь тишину. Кейт прикрыла глаза и с шумом выдохнула, сжимая кулаки. Ее преследовало стойкое, навязчивое ощущение, что в замке императора с ней случилось что-то плохое. Но, как ни старайся, никак не удавалось полноценно отследить все то время от момента объединения с драконом до сегодняшнего пробуждения.
— М-м, родная, ты проснулась? — ласковый голос раздался совсем рядом.
Кейтлин испуганно дернулась, резко обернувшись: Никиас сонно потягивался, лежа в постели рядом с ней. Он был наполовину обнажен, и, наверное, поэтому Кейтлин несколько секунд просто смотрела на него, удивленно моргая. Появление его в подобном виде рядом с ней столько ночей казалось игрой воображения, что, даже видя его собственными глазами, Кейт с трудом осознавала реальность. И лишь опомнившись, она почувствовала навязчивый холод на коже.
— Как ты?.. Что ты?.. — заикалась она, стыдливо пряча свою наготу под одеялом. — Что происходит?
— Неужели госпожа ничего не помнит? — Никиас сел напротив нее, скрестив ноги, и пристальный взгляд его изумрудных глаз будто прилип к ее лицу. Кейтлин закусила губу и отвела взор, смутившись под его напором. — Совсем?
— А… я помню какие-то отрывки, но после соединения с драконом все воспоминания очень расплывчаты, — пробормотала Кейтлин, краснея. Жар прилившей к лицу крови подобно волнам побежал по венам, охватывая собой все тело.
«Сколько можно, он опять мне приснился! Он снится мне все чаще, а я даже не могу признаться ему. Никиас, что же ты творишь со мной… Я боюсь, что мои чувства к тебе слишком сильны…»
Никиас осторожно поймал маленькую ладошку и прижал к губам. Кейтлин улыбнулась, ощутив знакомую тяжесть в груди. Острый взгляд любимых изумрудов проникал глубоко в душу и свинцовыми цепями окутывал все тело, не позволяя даже вдохнуть. Ее собственные чувства становятся теми оковами, которыми Никиас так ловко управляет. Вот бы узнать, какой на вкус будет его страсть, но даже такой малости им не позволено. Никиас вновь недосягаем, как и всегда…
— Госпожа, это ощущение вам знакомо? — вкрадчивым тоном прошептал он. Чуть слышный голос отозвался в ушах сбивчивым сердцебиением. Теплое дыхание защекотало пальцы, Кейтлин тихо хихикнула и наконец осмелилась посмотреть ему прямо в глаза.
— Да, ты же мой Никиас, — весело ответила она с улыбкой на губах. Никиас чуть слышно выдохнул. — Твои прикосновения особенные.
— И все? — он развернул ладонь и прижал к своей щеке, глаза блеснули странным светом. Кейт на мгновение застыла: отчего ей так знаком это свет? — Вам вспоминается вчерашний вечер?
— Вечер? — Кейтлин склонила голову, пытаясь понять его интонацию. Никиас улыбнулся настолько ослепительно, что зарябило в глазах. А в голосе будто слышался мягкий звон. Казалось, он был… счастлив?
— Тогда, возможно, вам приснился необычный сон? — Никиас приблизился к ней, радостно улыбаясь. Кейтлин отшатнулась, с запозданием понимая, о чем он хочет ей напомнить.
— Ты… ты хочешь сказать, что это не сон? — голос охрип от испуга, Кейт густо покраснела, все еще не веря в возможность подобного. Сон и вправду показался ей слишком реальным, но не может же быть, чтобы они…
— Госпожа доверилась мне вчера, — Никиас мягко потянул ее за руку и крепко обнял прямо в одеяле. Кейтлин подавилась собственным дыханием, не в силах даже звук из себя выжать. — Я никогда не забуду эту ночь.
— Но как же… как же…
Никиас обхватил ее лицо ладонями, так нежно и одновременно властно, словно держал маленького ребенка. Тепло его прикосновений, словно рычаг, переключили реальность на свой лад, и в этой реальности они сотворили то невозможное, о чем грезили столько ночей.
— Родная, я не стану настаивать или торопить. Если ты не готова, то это не страшно, — ласковым голосом успокоил Никиас, однако в его сияющем взгляде она видела то ликование, с которым он вспоминал произошедшее. — А если госпожа все же решит казнить меня за эту дерзость, я смиренно приму наказание.