— Уже жалею… — с горечью подтвердила Лора.
Глава 11. Некоторые секреты
Стылый леденящий воздух пробирал почти до костей. Затхлый запах сырости и плесени бил в нос, заставляя гостя в очередной раз скривиться. Отвратительное место. Чернеющая густая тьма тугим кольцом окружала его, нехотя отступая лишь на несколько дюймов перед пламенем сферы на ладони мужчины. Холодные выщербленные стены подземелья, потемневшие и покрывшиеся мхом за долгие тысячелетия, безмолвно взирали на него.
Внезапный порыв, казалось, застывшего воздуха взметнул удушливую пыль. Но император не остановился, взмахом руки заставив грязные песчинки замереть и тут же опасть. Это маленькое препятствие не остановит его.
Крутая винтовая лестница уходила глубоко в недра замка, где холод становился все более пробирающим. С каждым шагом вонь усиливалась, а кое-где появлялись влажные, склизкие дорожки на стенах. Протекающие подземные реки пытались пробиться сквозь скальную породу, но в результате лишь пропитывали камень, забираясь в трещинки.
Сырость была повсюду. Но как бы ни был отвратителен этот спуск по скользким ступеням, это был единственный путь к книге Абакана. К книге и чаше. И правитель вынужден был преодолевать свою брезгливость и следовать привычной дороге.
Спустившись к подножию ступеней, император положил световую магическую сферу на особую подставку — в виде тонкой колонны из гранита высотой до пояса мужчины и с чашеобразным расширением. Холодное рассеянное сияние, больше походившее на густой туман, осветило небольшое помещение. Косые стены под самыми разнообразными углами сходились к вершине, образуя кривой купол. Там и тут в стенах были небольшие углубления, где располагались свечи, книги, кости мертвых животных и еще много всякой всячины.
В самом центре располагался массивный гранитный пьедестал, на котором лежала черная раскрытая книга с пожелтевшими страницами. В дальнем углу, на другой гранитной колоннообразной подставке, стояла огромная глубокая чаша, почти до краев наполненная серебристой жидкостью. Темное помещение словно было объято могильным холодом, наводя страх одним лишь своим видом. И даже магический свет не мог рассеять царящую здесь тьму.
Император приблизился к чаше, уже привычными отточенными движениями коснувшись пальцами зеркальной глади. Серебристая жидкость затрепетала, легкая рябь побежала по ее поверхности, постепенно усиливаясь. Сначала кольцевые волны расходились от места касания, затем к ним начали добавляться похожие кольца то у бортиков чаши, то в центре. Кое-где появились первые пузыри, лопаясь с маленькими брызгами блестящих капелек.
Высокий статный мужчина лениво следил за колебаниями жидкости своими зоркими глазами цвета благородной стали. Темный плащ его, расшитый золотыми и серебряными нитями, ниспадал до самой земли, очерчивая мощную фигуру. Черные брюки и такая же черная рубашка из дорогих тканей подчеркивали богатство одеяния, ярче выделяя изысканную вышивку. К широкому витому поясу был приторочен тонкий кинжал, серебряные ножны украшала витиеватая именная филигрань.
Правитель уже не так неотрывно следил за чашей, больше не хмурил брови над полуприкрытыми глазами, тонкие губы не кривились в нетерпении, как это было в первые разы. Теперь он с безразличием ждал, изредка касаясь скул костяшками пальцев, едва уловимым движением потирая кожу щек.
Когда время подошло, император вновь коснулся длинными пальцами серебристой поверхности почти бурлившей в чаше жидкости. Его внимательный взгляд не отрывался от стихающих пузырей будто кипевшего над огнем серебра. Холодные стальные глаза с легким пренебрежением наблюдали успокоение разбушевавшейся жидкости.
Как ни удивительно, сам император был довольно молод для своего высокого положения. Его светлые волосы, касающиеся широких плеч, едва тронула легкая седина, а на лице только начали проступать первые морщинки в уголках глаз. Высокий мужчина был до отвратительного красив лицом. Его мощная фигура источала чудовищную угрозу, но и привлекла внимание слабого пола.
Однако император Ренэт не особенно интересовался женщинами. Он был настолько поглощен своими идеями, что времени на плотские удовольствия практически не оставалось. Лишь изредка он пользовался кем-то из тех высокопоставленных особ, кто так стремился быть с ним из-за власти или денег. Но то были лишь единственные ночи, в которые его истинная натура поддавалась инстинктам обладания. Второй же ночи никогда не было, император получал от любовниц все за один раз, и более они его уже не интересовали. Да и самих дам уже ничего не интересовало.