— Что ты творишь?! — сердито сказала вслух. — Ночь на дворе. Матвей спит. Да и что ты объяснишь по телефону?..
Нет — нет, нужно хорошенько подумать, а то получится, как вчера. И говорить лучше тет — а-тет, глядя в глаза.
Поеду к нему. Сегодня же. Лучше подождать у дома вечером, когда он будет возвращаться с работы, или в вестибюле фирмы.
Или лучше с утра в полицию? Ага, и что я скажу? Что поехала домой к бывшему, затем с ним в кафе, а после он напоил меня какой‑то дрянью и сделал аборт? Да, наверняка, в квартире Влада уже нет никаких улик, никто не станет меня слушать. У него же связи, я жила с ним — знаю.
Злость из‑за собственного бессилия поднялась горечью, отозвалась шумом в ушах и гулким пульсом. Теперь, будучи дома, в мнимой безопасности родных стен, я поняла, насколько все относительно. Законы, справедливость, возмездие… Только слова.
Я накинула куртку, взяла чашку с чаем и вышла на балкон. Вокруг белым великолепием лежал город: засахаренные деревья, сверкающие тротуары, покрытые снежной шапкой крыши. Снег продолжал падать — медленно, кружась крупными пушистыми хлопьями. Обволакивал, укрывал пуховым одеялом, погружая город в сон. Отблескивал отражением фонарей и витрин, делал обычное волшебным, сказочным.
Я стояла долго, глядя в одну точку, а затем поняла, что у меня окоченели ноги. Остаток ночи провела в кресле перед телевизором. Там и уснула — буквально вырубилась — без снов и тревожных видений.
Из дома вышла, когда стемнело. Пару раз оглянулась по сторонам, высматривая блестяще — черный «Ауди», выругала себя за слабость и решительно направилась к остановке.
Фирма, в которой работал Матвей, находилась в новом районе, но от остановки идти минут пятнадцать. Впрочем, страшно не было — все же час пик и народу полно, а волнение я списала на шок после случившегося. Постоянно оглядывалась, в каждом прохожем видела шпиона, а в притормаживающем авто — угрозу.
Проходить мимо темного переулка всегда страшно, но тот был особенным. Темным, пугающим, тревожным. В общем, я буквально пробежала мимо и… остановилась. Сердце колотилось так сильно, что казалось, на нем синяки останутся. В то же время что‑то держало меня там, побуждало заглянуть в темноту. Снова странные желания, не подчиняющиеся логике. Желания, сопротивляться которым не можешь.
Я покосилась на дерганого парня в огромных наушниках. Он прошел мимо, даже не взглянув на меня. Это уже паранойя.
Глубоко вздохнула. Когда я в последний раз слушала интуицию, оказалась запертой в квартире Влада больше чем на неделю. Но в этот раз, к моему словно примешивался чей‑то еще страх — почти не контролируемый, приближенный к панике. И исходил страх именно из переулка, будто кто‑то звал меня, просил о помощи.
Я определенно схожу с ума. Знала о слуховых галлюцинациях, визуальных, но чтоб интуитивные… Впрочем, я не особо сильна в психологии, но если посудить, происходящее — вполне объяснимо. Это шок. И стресс. Психологическая травма.
Нужно посмотреть страху в глаза, сказала я себе. Сделать несколько шагов навстречу, иначе буду бегать от него до конца жизни, оглядываться, вздрагивать при каждом шорохе. Если сейчас струшу…
Я сжала окоченевшие пальцы в кулаки, зачерпнула пригоршню снега. Он был мягким, липким, тут же начал таять, стекая вниз и впитываясь в такую же мягкую и рыхлую массу.
Досчитала до десяти, а затем решительно шагнула вперед. Пройдя несколько метров, остановилась, подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Сквозной переулок выходил во двор высокой новостройки. Я выглянула в необжитое еще пространство, с облегчением выдохнула. Свалка кирпичей, трансформаторная будка.
Ну вот, а ты боялась. Ничего страшного. Ничего…
— Я бы поболтал с тобой, зверек, но у меня дела. Давай закончим поскорее, и я подарю тебе милость — быструю смерть.
Я услышала это явно — откуда‑то справа, из‑за будки. Голос — насмешливый и полный превосходства.
Нужно убираться отсюда. Одно дело проверить себя на прочность, а совсем другое — становиться безрассудной, как герои дешевого фильма ужасов. К тому же, мне нужно успеть к Матвею.
Уже развернулась, чтобы уйти, когда услышала другой голос.
— Я не сдам атли, можешь не стараться, охотник!
А вот это было действительно страшно — ужас усилился, пропитался любопытством и заставил замереть на месте. Мужчина, который говорил это, блефовал — я услышала фальшивые нотки в голосе и напускную браваду.