Домой не хотелось. Обнять бы весь город, раствориться в осеннем прохладном воздухе, дотронуться до неба…
Ловить его улыбку, почти совершенную, с едва заметным изъяном, превращающим его из бога в человека. Не верить своему счастью…
Дома же захлестнуло новое, неизведанное. Пережившая предательство страсть, прикосновения — нетерпеливые, жадные, сводящие с ума.
Мы лежали в полной тишине. Рука Влада рассеянно гладила по волосам, а я слушала, как бьется его сердце. Постепенно успокаивался пульс, мысли наполнялись реальностью. Все это по — настоящему. Со мной.
— Почему мы не сделали этого раньше? — спросила я, набравшись смелости. — Я имею в виду, после того раза…
— У меня были сомнения. Теперь их нет.
— Сомнения?
Плохое предчувствие ядовитой змеей обвилось вокруг позвоночника, оттуда — к ребрам, сдавило грудь.
— Это неважно. Я ошибался, — небрежно ответил Влад, поцеловал меня в губы и поднялся с постели. — Мучает жажда. Тебе что‑нибудь принести?
Нет — нет, не уходи вот так! Бросив мимолетно важную фразу, оставляя меня на растерзание сомнениям. Во мне смешались эмоции. Любопытство на грани с испугом. Что ты выберешь, Полина?
— Я не хочу пить. — Я тоже встала, внимательно следя за тем, как он одевается. Привычные, небрежные жесты… Почему мне кажется, мы на грани катастрофы? — В чем ты сомневался?
Влад пожал плечами. Слишком безразлично, чтобы я заметила: его это задевает. Что‑то осталось там, в его голове. Что‑то обо мне.
— Мне сказали, у тебя связь с Измайловым, — произнес он, как бы между прочим. Улыбнулся, словно выдал нелепость.
Нелепость, да…
Я окаменела.
Руки машинально потянулись к одежде, крепко стиснули тонкую ткань. Чувствуя, что заливаюсь краской, не в силах поднять взгляд, я медленно натянула белье, затем платье. Кожу жег подозрительный, пристальный взгляд, словно выковыривая правду, которую уже и так сложно было скрыть.
— Мне сообщили, что когда вы организовывали похороны Ольги, вы переспали. Это ведь… неправда?
Молчание порой говорит лучше всяких слов. Среди изорванного волнением дыхания, мучительных шорохов, отдающегося в ушах пульса проскальзывают фразы, которые боишься произнести вслух.
— Вот черт! — сказал Влад таким тоном, будто сокрушался о том, что опоздал на автобус.
Отвернулся к окну, сцепил руки в замок и завел за голову. Я смотрела на застывшую фигуру и буквально чувствовала, как гаснет надежда на продолжение, мифическое счастье, любовь.
Мое проклятие. Его проклятие. Не наше…
— Я не думала, что это имеет значение, — прошептала и почувствовала, как предательски дрожит голос. — Я была свободна, и он тоже.
Ответом мне была тишина — колючая, беспощадная. Минуты тянулись медленно, словно их специально оттягивал невидимый мучитель, чтобы поизгаляться подольше.
— Ты был с Ларой, вспомни. Мы не… То есть, у нас…
Молчание.
— Влад, скажи что‑нибудь!
Мне не нужно было слышать — я знала, что он скажет.
— Уходи.
Воздух со свистом вырвался из легких, перед глазами поплыли белые круги. Я послушно поднялась и пошла к двери. Странно, но оправдываться не хотелось. Очередная попытка провалилась, не нужно было верить. Мы не сможем, никогда не могли…
Неудобное платье. И туфли.
Нужно сказать Глебу, Влад теперь обозлится…
Я вышла и аккуратно закрыла за собой дверь. Пройдя несколько метров по коридору, открыла дверь своей комнаты и буквально ввалилась внутрь. Только здесь позволила себе заплакать. Думала, буду рыдать до утра, но слезы как‑то быстро кончились, так и не успев начаться.
Взяв пульт с журнального столика, включила телевизор. Грациозная брюнетка танцевала фламенко, бросая полные огня взгляды в камеру. За окном медленно разливался рассвет.
Когда уже совсем посветлело, я поняла, что сижу, крепко стиснув подаренный Владом амулет.
Глава 29. А ты сможешь?
Я проспала до вечера. Проснулась, когда уже стемнело. Свет фонарей на подъездной дороге вливался в окно рассеянным потоком, рисуя на стене замысловатые узоры тенями присобранных штор.
Вставать совершенно не хотелось, как, впрочем, и двигаться. Я лежала и смотрела в одну точку, думая о том, что произошло накануне. В груди неистерпимо ныло, словно там образовалась дыра. Наверное, так и было, как бы банально это не звучало.