— Смотри на меня…
Сдаю последние позиции, постепенно расслабляясь. Мне не страшно. Чувства выключены. Атрофировались. Умерли.
А дальше — темнота…
…Пошевелиться было трудно. Можно даже сказать, невозможно. Мышцы будто превратились в кисель и полностью отказывались подчиняться, даже веки разлепить получилось с трудом.
В помещении было темно и пахло сыростью, а еще какими‑то благовониями. Все, что я могла видеть — небольшой участок каменной стены, черной, шероховатой и гладко отполированной, на которой отплясывали ритуальные танцы странные тени. Или это не стена?
Сознание возвращалось медленно, логические связи между мыслями никак не хотели восстанавливаться. Где я? Почему лежу?
С трудом повернула голову, пытаясь рассмотреть обстановку. Завороженно остановила взгляд на полукруге свечей, пламя которых и рождало странные танцующие тени. Красные знаки на выбеленной стене. Знаки стихий…
Человек в черном стоял поодаль, склонив голову, и капюшон бесформенного одеяния скрывал его лицо. Руки сложились в неизвестный магический пасс, сам он был неподвижен и, казалось, погружен в себя.
Нужно встать. Сейчас же. Соберись, Полина!
Почему же так трудно пошевелиться? Руки — так вообще живут отдельной жизнью, словно и не мои вовсе. Онемели и висят плетьми, окунаясь во что‑то вязкое, теплое…
Постепенно я осознавала, что происходит. Дернулась в сторону, но с места не сдвинулась — оказалась крепко привязанной к ритуальному камню. Да — да, мы у очага! Моя болезненная слабость, круг из свечей, знаки на стенах могут значить только одно.
— Влад… — прошептала я и почувствовала, как сбилось дыхание. Горло жгло огнем, во рту ощущалась сухость, а сердце стучало, как сумасшедшее. Страх? Тахикардия? Сколько крови я потеряла.
Человек в черном поднял голову. На безучастном лице не отразилось ни одной эмоции — только решимость.
— Лежи спокойно, Полина.
Ага, сейчас! Впрочем, мои трепыхания мало что изменили. Немного сползла влево, но все так же осталась накрепко привязана к камню. Скользнула взглядом вниз и поняла, что в пол вбиты железные пруты, загнутые на концах, к которым и привязаны веревки.
Безысходность накрыла сразу же, а за ней пришла паника. Попыталась пошевелить пальцами рук — получилось. Тут же ощутила противную липкость на ладони. Сколько я уже тут лежу? Без сознания, с порезанными запястьями.
— Что же ты творишь? — прошептала, глотая горячие слезы, но ответа уже не ждала. Его и не было. Влад снова опустил голову и продолжил шептать свои заклинания.
Ну, вот и все. Тут я и умру. Не будет меня, проклятия, противоречивых мыслей и боли. Не будет обид. Страха.
Ничего не будет.
Постепенно на смену панике приходило спокойствие. Я так устала… Нужно просто закрыть глаза и уснуть. Закрыть глаза…
— Вермунд, ты совсем слетел с катушек? Какого черта ты делаешь вообще?!
Голос Глеба доносился откуда‑то издалека, сквозь плотный морок обволакивающего сна. Глаза открывать совершенно не хотелось, как, впрочем, двигаться и говорить. Но страх — не за себя, с собой я уже успела попрощаться и смириться — за Глеба заставил сделать над собой усилие. Мир дернулся, завращался, и я зажмурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на примчавшемся спасти меня друге.
— Уходи. — Воздух со свистом вырвался из легких, бронхи жгло огнем. — Глеб, прошу…
— Тебе лучше послушать ее, — спокойно сказал Влад.
— Я никогда никого не слушаю, — упрямо произнес Глеб. Я, наконец, рассмотрела его. Растрепанный, бледный, глаза лихорадочно блестят. Правый рукав закатан, в руках нож. — Я не могу войти, но могу тебя выманить. Своей кровью.
— Не можешь, — ответил Влад. — Круг защищает меня. Единственное, что ты можешь сделать…
— Я отрекаюсь! Отрицаю свою принадлежность к атли, клянусь великими духами воды, земли, воздуха и огня, не возвращаться в этот священный круг.
Воздух вокруг меня сгустился, потемнел. Лавина покатилась с горы — не остановить. И я в этой лавине. Теряю — кровь, доверие, любимого, друга.
— Нет… — прошептала пересохшими губами, но Глеб не услышал.
— Не защищать. Не драться за атли. Не молиться с ними. Отныне я сам по себе. Я не отвечаю за то, что будет после моего ухода. Не желаю больше таинства, которое дает мне эта принадлежность. Я отрекаюсь от атли…
Он тяжело дышал и смотрел прямо на Влада.
Секунда. Две.
А затем крепче зажал в руке нож и сделал шаг вперед. В круг.