— Дура!
— Прекрати! — Я вскочила, со злостью швырнула окурок в урну. Сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Мне совершенно не нужно это сейчас!
— А что тебе нужно? — Он тоже встал, прищурился, засунул руки в карманы. — Жалеть себя? Курить тут до одури? Не спать, не есть, словно этим ты ему поможешь!
— Извини. — Я отвернулась, посмотрела на прохожих, бредущих по своим делам. — Ты не виноват. Я просто не понимаю… откуда она взялась? Почему… почему Юлиана сделала это?
— Так она тут уже месяц ошивается. А ты не знала?
— Месяц?!
Онемевшие губы не слушались, звук вышел жалким и писклявым. Я пыталась отыскать на лице Глеба признаки лжи или шутки — не нашла.
— Полевая, прежде чем идти под венец с мужчиной, хотя бы узнай его! — раздраженно сказал Глеб и отвернулся. — Чем занимается в свободное время. О чем думает. С кем спит.
В голове будто все встряхнули и высыпали мысли на асфальт. Несколько секунд я стояла в ступоре, а затем закрыла лицо ладонями. Всегда одно и то же. Как только разговор заходит о Владе, нужно искать скрытый смысл, как двойное дно в чемодане.
Нужно было. Теперь что уж…
— Не хочу ничего знать…
— А не мешало бы. — Глеб был непреклонен. — Я всю неделю думал, как тебе сказать, но разве ты стала бы слушать?
— Я не собиралась ни с кем венчаться! Что за глупости? Я даже не знала, зачем мы туда едем.
— Как не собиралась? Разве вы не…
— Нет.
— Жесть! — Он присел на лавочку, вытащил сигареты, протянул мне одну. — Впрочем, в его стиле.
— Хочешь сказать, у них был роман? С Юлианой? Все это время? — Я покачала головой. Жар поднялся из груди к горлу, дышать стало тяжело.
Какое это вообще сейчас имеет значение? Юлиана — просто чокнутая. Сразу вспомнилась «Бесприданница» и пафосные слова Карандышева. Бред! Ну, кто в наше время стреляет в соперниц? Да, и какая я ей соперница? Мы с Владом и разговаривали‑то раз в неделю. В лучшем случае. Ну, если исключить последний месяц.
Тут до меня постепенно начало доходить.
— То есть ты думал… все вы думали, что мы едем к очагу венчаться? — Я посмотрела на Глеба.
Он курил и смотрел перед собой. Мелкие снежинки оседали на истертой кожаной куртке и таяли, превращаясь в капли. То ли усталость, то ли посыпавшиеся на меня, как из мешка, удары судьбы, совершенно сбили с толку. Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег — беспомощной и потерянной.
— Ну, — ответил он, — а ты как думала, чего я пропал?
— Глупый. — Я покачала головой. — Все вы. А Влад… Хотя что уже об этом говорить…
Разбираться в ситуации не было ни сил, ни желания. Внутри образовалось двойственное чувство: с одной стороны я не понимала Влада и причин его безрассудного поступка. Если он крутил с Юлианой, зачем потащил меня к очагу? Вряд ли воспылал внезапной любовью, а попытки добиться близости и так могли увенчаться успехом. Шансы‑то были, к чему все эти пафосные действа? Влад ведь совсем не такой.
Тогда что? В чем причина внезапного решения венчаться? Ведь, если он прав, и это навсегда…
Навсегда. Он предлагал мне…
Тут меня накрыло. Резко. Шок прошел, оцепенение схлынуло, и я разрыдалась. Зима вдруг показалась холодной, дикой, она впивалась в кожу, проникала внутрь, студила кровь.
Глеб ненавязчиво гладил по спине, словно знал, что мне надо выплакать это. Выплеснуть. Прогнать страх.
— Ты не понимаешь, я могла… могла уже быть мертва! — всхлипывала я. — Мы были там вдвоем… одни… и Влад… он сказал: ложись, а я не поняла… Даже не сразу сообразила…
Плакала я долго, с надрывом. Затем просто всхлипывала и курила. Гормональный взрыв завершился облегчением и усталостью. Глеб прав, нужно отдохнуть, а потом думать, что делать дальше. Хотя, о чем думать? Это не охотник и не Чернокнижник. Даже не сумеречная необходимость пить кен ясновидцев. Там можно размышлять, строить догадки, сочинять планы.
Реальная же, человеческая беда — болезнь — такой возможности не оставляла. Я могла лишь навещать Влада, разговаривать с ним и надеяться на то, что он услышит и придет в себя. Ну, или просто очнется, потому что так надо.
Потому что его кома не отменяет проклятия. Нет, не о том сейчас надо думать, совсем не о том…
— Я вызову такси, — сказал Глеб спокойно. И пусть. Мне нужен кто‑то, кто не будет паниковать и убиваться. — А то с мотоцикла ты свалишься.
Я кивнула, помолчала немного.
— Как ты оказался там? — спросила, спустя несколько секунд. Несмотря на спутанность мыслей, хотелось знать, участвовать в жизни. Ужасно боялась выпасть из реальности.