Ревик продолжал смотреть вниз, на свои ноги.
— Может, мы допустили ошибку. Тебе это не приходило в голову? Что я допустил ошибку, позволив ему жить?
— Да, — сказала я, подавляя раздражение. — Конечно, это приходило мне в голову! Но каков ответ, Ревик? Что мы делаем? Просто убиваем всех, кто может представлять для нас угрозу?
Когда он не ответил, я осознала, что сама пытаюсь найти ответ на этот вопрос.
Сделав это, я осознала, что понимаю, что хочу сделать.
— Мы можем оставить это Совету, — сказала я.
Не поднимая взгляда, я скрестила руки и кивнула про себя, ещё больше уверившись в этом после того, как сказала это вслух.
— Мы можем ввести правило, согласно которому любые радикальные меры в отношении одного из Четвёрки должны решаться голосованием Совета, — продолжала я, размышляя. — Желательно путём публичного голосования, как минимум в отношении старших членов. Таким образом, ни у кого из нас не будет решающего права голоса. Мы оба представим свою точку зрения Совету касательно рекомендаций и вопросов безопасности. Но мы оставим последнее слово за видящими, которые предположительно лучше понимают суть вещей. И более объективны.
Ревик посмотрел на меня, и его прозрачные глаза выражали напряжённую пытливость.
— Ты на такое согласишься?
Обдумав свои слова, я кивнула.
— Да.
— А если они скажут, что мы должны убить Касс? — настаивал он.
Я выдохнула, окинув взглядом маленькую комнату. Сосредоточившись на коротенькой полочке, заставленной книгами в кожаных переплётах, я задумалась над его словами. Но чем дольше я размышляла, тем явственнее понимала, что это единственное решение, с которым мы оба сможем жить.
— Тогда мы убьём её, — сказала я.
Воцарилось очередное молчание, в течение которого он обдумывал мои слова.
Я наблюдала, как он смотрит в пол комнаты, и его мысли были почти видны в пространстве нашей маленькой конструкции. Я знала, что этот разговор развивался не так, как он ожидал. Чёрт возьми, да он развивался и не так, как ожидала я.
Я поймала себя на том, что всматриваюсь в его скуластое лицо и вижу там усталость, которая вовсе не казалась мне вызванной нехваткой сна.
— Я слышал, что тебя вызвали наверх, — сказал Ревик мрачным тоном. — Всё хорошо? Мы кого-то потеряли?
Наблюдая за его лицом, я видела отразившуюся там вину вместе с интенсивной болью.
Я прикусила губу.
— Мы пока что не знаем точно. Но да, похоже на то.
— Кого?
— Онтари.
Ревик вздрогнул, и боль в его глазах проступила ещё заметнее. Прикрыв лицо ладонью, он потёр виски, стискивая зубы.
— Они что-нибудь нашли? — спросил он. — В Вашингтоне?
Посмотрев на него, я выпустила часть своего раздражения, несмотря на исходившие от него угрызения совести и печаль, а также усталое выражение его лица.
— Ну я не знаю, — саркастично отозвалась я. — Было бы неплохо, если бы я была в курсе, зачем, бл*дь, их вообще туда послали, Ревик.
Он перевёл взгляд, и в его прозрачных глазах блеснуло удивление.
— В смысле? — переспросил он. — Я отправил их туда из-за тебя. Они следовали твоему сну. Тому, что про Белый Дом. Про сейф под землёй.
Я уставилась на него.
Несколько долгих секунд я не могла ответить.
Я просто посчитала, что он послал команду Локи в Вашингтон в рамках какого-то стороннего проекта, о котором не потрудился мне рассказать. Глядя на него теперь, я понимала, что он сделал это скорее в качестве одолжения мне. Может, он так даже показывал, что доверял моим видениям, что хотел проверить пророческие наводки, приходившие ко мне во снах.
Почему-то от этого осознания на глаза навернулись слёзы.
В те же несколько минут меня затопило чувство вины. Я пришла сюда, чтобы попытаться урезонить его, но в то же время обуздать, подтолкнуть к компромиссу, чтобы мы не поссорились. Глядя на него теперь, я понимала, что он подошёл к этому разговору намного честнее, чем я.
Он также намного старательнее пытался извиниться, и далеко не по таким корыстным причинам.
— Прости, — сказала я, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Чёрт, — я издала невесёлый смешок, не глядя на него. — Я думала, что ты просто не потрудился ввести меня в курс дела.
Пока он сидел там, в комнате царила тишина.