— И почему же, муж мой?
Я почувствовала улыбку в его словах, даже когда он щёлкнул языком.
— Gaos, жена. Как ты думаешь, мать твою? Я надеялся, что ты снимешь его с меня. Я обещал тебе основательный, ориентированный на детали трах… печенье, может быть, плюс какое-то наказание. У меня встаёт даже при мысли о тебе в этом проклятом платье. Как ты думаешь, почему я сижу здесь и злюсь, что тебя здесь нет?
Я снова рассмеялась.
— Ты невозможен.
— Ты действительно не сердишься на меня?
Я покачала головой, щелкая мягче.
— Да не особенно, нет.
— Тогда что? Почему ты избегаешь меня?
За его словами я почти слышала мысли. Или, может быть, я просто знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, о чём он будет думать, пытаясь решить, что со мной происходит.
— I'thir li’dare. Ты ревнуешь?
Он говорил с искренним удивлением.
С таким удивлением, что я невольно рассмеялась.
— А для тебя это новости? — спросила я, крепче стискивая перила.
— Да, — удивление не уходило из его голоса, хотя теперь я слышала там задумчивость. — Не думаю, чтобы я когда-либо видел, как ты ревнуешь.
В этот раз я расхохоталась по-настоящему.
— Шутишь, что ли? — спросила я. — Я ревновала два часа назад, — когда он промолчал, я напомнила ему: — Те девушки у бассейна…?
— Это не то, что я имел в виду.
— Эм… Кэт? — произнесла я, чувствуя, как мои челюсти сжимаются. — Мне продолжать?
— Нет. Прошу, не надо, — он щёлкнул на меня. — Те разы были другими, — добавил он ворчливо. — Тогда я действительно что-то сделал. Или сказал что-то глупое. Ты никогда раньше не ревновала к кому-то из моего прошлого, — он помедлил, затем поправился. — Ну. Не вот так.
Я постаралась уловить различие, которое он в этом видел, затем сдалась и пожала плечами.
— То есть, ты признаешь это, — сказала я слегка порицающим тоном.
— Признаю что? Я что, в чём-то не признавался?
— У тебя что-то было с этим парнем. С Даледжемом.
— Да! — ответил Ревик, и в его голосе снова зазвучало удивление. — Да, у меня кое-что с ним было. В данный момент мне это уже не кажется большим секретом, жена. Во имя богов, если ты ещё не догадалась об этом к тому моменту, как увидела нас в той будке, то я сразу сообразил, что ты поняла, когда заметил, как ты там стоишь. А что? Он это отрицал?
— Он сказал, что мне надо спросить у тебя, — сказала я.
Я снова хмурилась, стараясь мыслить вопреки этому открытому признанию Ревика. Конечно, в эти дни он в целом был более откровенным, если я знала, что спросить, но это всё равно выбило меня из колеи. Может, потому что я ожидала той странной насторожённости, как в доках.
— Ну и… что? — спросила я. — Ты собирался поговорить со мной об этом? Когда я спущусь вниз?
— Конечно, — ответил он. — А почему бы и нет, чёрт возьми? Я же сказал, что сделаю это. Я сказал, что расскажу тебе всё, что ты захочешь узнать, когда мы вернёмся сюда, — он вздохнул, и я почти видела, как он проводит пальцами по своим чёрным волосам. — Господи… жена. Это было больше тридцати лет назад. Он даже отдалённо не представляет для тебя угрозы. Сама эта идея чертовски смехотворна.
Я прикусила губу.
— Ты говоришь так, будто это очевидно. Это не было очевидно для меня, когда вы были на том пирсе. Ты и ‘Дори оба вели себя там чертовски странно. И ты никогда даже не упоминал о нём раньше, Ревик, — подумав об этом, я добавила: —…Ты никогда раньше не упоминал ни одного парня. Ни одного. Даже мимоходом.
— Так вот что тебя беспокоит? — спросил он. — Что он мужчина?
— Не совсем. Это просто… — я прикусила губу. — Даже не знаю. Это меня удивило.
На линии воцарилась тишина.
Я посмотрела на воду, внезапно пожалев, что не могу почувствовать его свет.
Ветер тоже становился холоднее. Я поймала себя на мысли, что, может быть, мне стоит просто пойти туда и поговорить с ним лицом к лицу. Раньше мне казалось, что это вполне зрелый поступок — бросить всё, потратить некоторое время на размышления и разбор того, что действительно беспокоило меня, и было ли это вообще реально… желательно до того, как я начну кричать на Ревика без всякой причины.
Теперь я посмотрела на ситуацию с его точки зрения, и это выглядело менее зрелым и гораздо больше походило на прятки от собственного мужа.
Но от сидения здесь мне стало спокойнее.
Океан успокаивал меня; так было всегда, с самого детства.
— Спускайся сюда! — воскликнул Ревик, и его немецкий акцент стал ещё заметнее. — Господи Иисусе, Элисон. Ты хочешь, чтобы я умолял? Почему мы говорим об этом вот так? По связи… где я даже не чувствую твоего света? Ты пытаешься наказать меня просто за то, что мой бывший появился здесь?