Его подданные притащили доверху набитый мешок, поставили перед Гэвином и развязали тесёмки. Глаза зарябило от золота и крупных самоцветов. Микаш в жизни подобных сокровищ не видывал. Гэвин оценил лишь одним коротким взглядом:
— Четыре таких — столько смогут унести наши лошади. И я подпишу договор о ненападении.
— Четыре, — задумчиво согласился король. — И ты поклянёшься на своей крови, что ни ты и ни кто-либо из твоих родичей не тронут нас до скончания времён.
— А не много ли вы хотите? Я поклянусь, а вы не выпустите нас или перережете глотки, когда мы ляжем спать.
Цверги оскалились, показывая верхние клыки. Микаш снова потянулся за мечом.
Король снял с головы корону полоснул ладонью об острый зубец, и на камни полилась тёмная кровь. Они замигали, впитывая её без остатка.
— Клянусь, что ни я и ни кто-либо из моего племени не нападёт на людей Безликого, пока они сами не придут к нам с оружием или пока они воюют за него.
— Хитрец!
— Не тебе торговаться. На походы ты тратишь своё золото — оно не бесконечно, сколько бы ветвей ни насчитывал твой род. Так ты хочешь продлить агонию или готов сдохнуть прямо сейчас?
Цверг вручил ему корону. Демоны замерли, выставив вперёд копья, саламандры напружинились. Микаш держал меч наготове.
— Будет вам. Ты прекрасно знаешь, что с небесными шутки плохи, — Гэвин взял корону и тоже поцарапал ладонь. Напившись его крови, камни вспыхнули нестерпимо ярким светом. Гэвин произнёс непривычно громко: — Клянусь, что ни я, ни тот, в ком течёт моя кровь, не посягнёт земли цвергов. Пускай множатся их дни в недрах, пускай текут реки золота и полнится казна драгоценных каменьев.
— Ох, даже так? — усмехнулся король. — Несите мешки!
— И чтобы никаких побрякушек с сюрпризами. Знаю я вас, — прикрикнул на них Гэвин.
Цверги притащили ещё три мешка. Гэвин тщательно проверял ауру, водя вдоль них руками. Микаш спрятал меч и присоединился к нему.
— Довольны? — нетерпеливо поинтересовался король. — А теперь выметайтесь! Вам показать выход?
— Спасибо, сами найдём, — так же презрительно ответил Гэвин и, вскинув два мешка себе на плечо, выровнялся, словно стальной.
Микаш взял свою ношу и едва не прогнулся под ней. Гэвин ухватил его за локоть свободной рукой. Они стрелой взмыли в воздух и помчались к узорному потолку. Преодолев призрачную пелену, они вновь оказались на Медвежьей горе.
Оба опустились на землю, тяжело дыша.
— Зря вы, вся эта показуха, — посетовал Микаш.
— Надо же было их напоследок впечатлить, — отмахнулся Гэвин и потащил мешки к лошадям.
Микаш двинулся за ним. Лошади и ухом не повели на вернувшихся с тяжёлой поклажей хозяев.
Упаковались, забрались в сёдла и двинулись в обратный путь, надеясь успеть, пока их не хватились.
Накрапывал мелкий дождь, ветер завывал, раскачивая скрипучие сосны.
Они всё прибавляли хода, кутаясь в плащи, лошади тропотали из последних сил.
— Цверги сказали правду? — спросил Микаш. Чуяло сердце, что в лагере поговорить не удастся.
— Они много всякой чуши несли.
— Насчёт того, что вы оплачиваете походы из своего кармана.
— Частично — да. Казна ордена пуста.
— Это неразумно, вы ведь ничем не восполняете своё состояние.
— Есть время брать, а есть время отдавать. Лучше тратить деньги живым, чем чахнуть над золотом мертвецом. Скоро оно всё равно не будет иметь значения, так пускай уходит. Нужно продлить агонию, как сказали эти твари.
Деревья расступались, впереди светало, падали крупные капли дождя. Полыхнула паутина молнии, расчертила сумеречный небосвод. По ушам ударил раскат грома.
Гэвин спешился:
— Спрячь золото в надёжном месте. Потом я распоряжусь, как его тайно в Эскендерию переправить.
Микаш кивнул. Тайник отыскался под корнями старой ивы. Туда влезли все мешки, а сверху легла пожухлая листва, будто и нет ничего.
Микаш вернулся в лагерь с рассветом. Все прятались в палатках и у костров, отсыпались после попойки. Микаш наскоро расседлал лошадей, переоделся и явился в маршальский шатёр с докладом. Гэвин тоже едва успел переодеться и сушил курчавящиеся от влаги волосы. К ним ворвался Вальехиз:
— Срочное послание с Авалора!
Гэвин выхватил у него письмо и развернул. Тревожный взгляд пробежался по строчкам, морщина на лбу между глаз становилась всё глубже и глубже. Письмо выпало из рук.
— Я еду домой. Командование на тебе, — бросил он Вальехизу и кинулся собирать вещи.