— Это так странно, — шептала Торми.
— Мне тоже поначалу так казалось, но потом я привыкла. Подлинное единение — такое светлое чувство. Когда оно освободится от суетной шелухи, ты тоже почувствуешь. Блаженство и умиротворение, неземная лёгкость. Будто впервые открываются глаза и уши, а грудь наполняется чистейшим самым сладким воздухом. Из гадкого утёнка я превращаюсь в прекрасного лебедя, которому не чета летать среди серых уток! — делилась Джурия своими знаниями. — У меня дома есть список снадобий от головной боли после сеансов. Услышать стихию — ещё полбеды. Нужно сделать связь прочной, устанавливать её по своему желанию в любое время. Будем учиться вместе.
Пока все были заняты весельем, я спряталась на стуле в излюбленном углу, чтобы всё осмыслить.
Джурия изнуряла себя голодовкой и непосильной работой, чтобы на пределе сил приблизиться к божеству. Красивая пышная девушка превратилась в измождённое существо — обтянутый сухой пергаментной кожей скелет с выпирающими суставами. Впалые щёки и заострившиеся скулы выглядели жутко, густые волосы большей частью вылезли, оставив лишь куцый мышиный хвост. Передвигалась Джурия медленно и плавно, будто в трансе. Речь её сделалась певучей, похожей на баллады из глубокой древности, с высокими звенящими словами, полными мрачного тайного смысла. Карие глаза мерцали потусторонним светом, будто она уже пересекла границу видимого мира и обратилась в бесплотный дух.
Разве мы этого добиваемся? Станет ли такой звенящая смехом и жизнелюбием Торми? Стану ли такой я? Стоит ли новая встреча с Безликим человечности?
— Опять хандришь? — испугал меня Жерард, подсевший рядом.
— Простите, я мало занимаюсь и много отвлекаюсь, поэтому осталась глуха к своему богу. Но я, правда, старалась! — я обняла себя руками и вперила взгляд в пол. — Я искала Безликого: рассматривала тени в парке, мучила себя голодовкой и изнурением, пробовала даже опий в «Кашатри Деи».
— И как? — хмыкнул Жерард.
— Только перепугалась и заболела на несколько дней.
— А соитие не пробовала? — усмехнулся он.
Я вспыхнула:
— Тот единственный раз в Хельхейме и так остался клеймом на моей совести. Я не могу предать Микаша, он такой честный. Проще расстаться.
— Я давно это предлагал.
Я кусала губы. Стоит ли встреча с Безликим моих отношений с Микашем? Одинокое служение без привязанностей и сильных чувств. Могу ли я пойти на такую жертву? Не разрушит ли она меня, и всё станет бессмысленным?
— Выбирай. С нами ты движешься к запредельной реальности, недоступной никому, кроме богов и их Норн, или проживаешь обычную жизнь с обычными людьми. Нельзя быть в двух мирах одновременно, — вкрадчиво убеждал Жерард.
— Должен быть другой способ! Я верю!
Он немного смягчился:
— Вряд ли твоей платой станет соитие, опий или изнурение. У каждой стихии свой уникальный путь. Только ты можешь отыскать его в своём сердце. И раньше, раньше всех ты уже это делала. Вопрос в том, что тебе мешает сейчас. Или кто.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Имел ли он в виду Микаша или Хлою с Ферранте? Или мою человечность и свободу?
Я перебирала в памяти все сведения о Небесном Повелителе и его семействе, о Благословенном граде на Девятых небесах, о единении с материнской стихией, о самом Безликом. Вспоминала наши встречи и представляла его образ: огненного зверя, крылатого воина, обычного человека, каким он стал, дабы создать орден Сумеречников и вывести людей из гибнущего континента. Я почти видела его, протягивала руки, чтобы коснуться косматой морды, зарыться пальцами в обжигающую шерсть. Он стремился ко мне, будто хотел утешить, но на меня падала тень, он рычал с угрозой и ускользал, как отражение на воде, иллюзия отчаявшегося сознания, на грани безумия и сна.
— Не переживай, рано или поздно мы выманим его вместе! — Жерард коснулся моего плеча, вырывая из задумчивости, встал и подал руку: — Идём к остальным, твои сёстры ждут.
И правда. Веру терять нельзя, иначе буду как Ферранте, тенью самой себя.
Хлоя смирилась с беременностью. Разболтала подружкам, что ждёт ребёнка, выпячивала свой живот и гладила его, показывая, какая она счастливая. Я радовалась и боялась одновременно. Когда наступят первые трудности, она сорвётся, как срывалась всегда. Но беременность проходила легко. Даже не тошнило особо!