Кнут замер, приглядываясь к моей ауре:
— Она беременна.
Жерард развернул меня к себе и провёл вокруг моего живота ладонями.
— И правда. Демонов божок решил это скрыть?
Я глянула на дверь в зал, где корчился Безликий. От всех опасностей он закрывал меня своими крыльями, но больше — нет. Ему самому нужна помощь!
— Кьел, неси абортирующее зелье. Срок маленький — подействует быстро. Несколько часов промедления ничего не значат.
Я перестала рваться, забыв, как дышать. Неужели это смерть? Нет! Участь изуродованной куклы сумасшедшего книжника во стократ хуже смерти! О, мой малыш, прости!
Кьел вернулся из подсобки с фиолетовым зельем.
— Держите её крепко, — Жерард подтолкнул меня к белобрысым близнецам и забрал фиал.
Кнут с Кьелом ухватили меня за руки и, потянув за волосы, заставили запрокинуть голову.
Жерард откупорил зелье и поднёс к моим губам:
— Пей!
Я стиснула зубы так плотно, как только могла. Край фиала впечатывался в губы. Жерард зажал мне нос, но я не открывала рот до последнего. Голова кружилась, мир вокруг расплывался тёмными пятнами. Лучше быстрая смерть от удушья!
Жерард одёрнул мой подбородок, едва не сломав челюсть. В глотку потекла тошнотворная вяжущая горечь. Живот обдало ледяным жаром.
Лязгнула дверь. Послышались торопливые шаги и скулёж.
— Микаш! — позвала я из последних сил.
Не видела ауры, но знала, что это он. Он всегда настигал меня! Широкоплечая фигура показалась в проходе. Микаш держал за горло задыхающегося Густаво и смотрел на всех, как разъярённый зверь.
— Что здесь происходит? — пророкотал басовитый голос.
Хватка близнецов ослабла. Я вырвала руки и засунула два пальца в рот. Хоть бы малыш не пострадал! Брат мой, Ветер…
Скрутило рвотным позывом и выпростало на пол, запачкав белую сорочку.
— Здесь происходит таинство, одобренное Малым Советом и Архимагистром, — выговорил Жерард, смерив Микаша презрительным взглядом. — А по какому праву вы врываетесь сюда, хватаете моих людей и требуете от меня объяснений?
— По самому что ни на есть главному праву. По праву отца ребёнка этой женщины я требую вернуть её мне! — Микаш отшвырнул Густаво к стенке, подошёл ко мне и помог подняться.
Я вцепилась в него и спрятала голову на груди, громко всхлипывая.
— Вы так уверены, что это ваш ребёнок? — усмехнулся Жерард.
— Что? — опешил Микаш.
Я вздрогнула, предчувствуя беду.
— Вы и вправду настолько наивны? Вас использовал ваш маршал, чтобы поддержать славу ордена, но бросил, как только у него появился новый питомец. Вас использовала эта девчонка, а вы простодушно верили, что дочь лорда может полюбить нищую безродную дворнягу. Знаете, как она стала пророчицей? Помните, когда вы спустились в гробницу Безликого в Хельхейме, то были смертельно ранены, а когда очнулись, на вас не осталось и царапины?
Микаш напрягся.
Накатывала такая слабость, что казалось, я вот-вот лишусь чувств. Нет, я должна продержаться! Эти последние мгновения… вместе.
— Безликий вселился в ваше тело, и она, — Жерард кивнул на меня. — Отдала ему свою девственность, пока он был в вашем теле.
— Я не верю! — процедил Микаш сквозь зубы.
— Пускай она сама опровергнет. Молчит? Потому что это — истина. После, каждый раз, когда она была с вами, то ждала, что он снова завладеет вашим телом, чтобы быть с ней. Кто знает, может, он так и поступал, а вы ничего не замечали. И этот ребёнок вовсе не ваш, а его, иначе зачем Безликому защищать её? Не переоценивайте свою важность, господин безродная дворняга. Вы никогда и никому не были нужны, только как игрушка — попользоваться и вышвырнуть.
Микаш оскалился и наставил на него меч. Руки мелко подрагивали, глаза налились кровью, трепетали в бешенстве ноздри.
— Давай, покажи свою суть, уничтожь всё, ради чего землю носом рыл все эти годы, — Жерард даже бровью не повёл. — Истина на моей стороне!
Хотелось выкрикнуть, Микаш, он лжёт, когда я была с тобой, то желала только тебя. Мне было хорошо с тобой, твоя любовь согревала меня, когда мне было плохо и зябко. Я дорожила ею, я хотела остаться с тобой, я так желала нашего ребёнка!
Но слова умирали на губах, так и не родившись. Не родившись!
— Жерард!
Стены содрогнулись. Дверь в зал с фонтаном слетела с петель. На пороге стояла объятая пламенем фигура. Огонь ревел, плясали алые языки, наливаясь изнутри синим сиянием. Очертания менялись, скатываясь в шар и из того шара в образ гривастого Огненного зверя.