— Понял, ладно, — он снова кивнул с лёгкой улыбкой. — Отдыхай пока, жди, когда смежники тебя позовут. Я тут всё про оружие думаю, куда его Боцман заныкал.
— Он же не сам грузил, — сказал я. — Кто-то из его бригады должен быть в курсе. А если смежники покажут Кроссу чечена, Кросс сразу всех напряжёт, чтобы искали. Кто-то да проговорится.
— Так-то оно так, — отец задумался. — Да вот не факт, что Боцман хоть кого-то из своих в курс ставил.
— Почему?
— Да есть одна мутка. Потом расскажу…
— Батя, ты же сам говорил, мне можно всё доверить, — напомнил я. — А сам увиливаешь.
— А, и правда, — он засмеялся. — Ладно, ты прав. Оружие на складах не братва свистнула, а кто-то из своих. Из вояк. А Боцман — только посредник, чтобы его продать. И Кросс хоть весь город теперь перевёрнет, никого не достанет. Но ты только тихо об этом, а то мало ли, спугнём.
— Военные взяли груз? Ну, не чекисты же его выгрузили, тем более московские, — я задумался. — Хотя у нас не только московские. А местный Кепкин — тип излишне мутный, всё ко мне пытается подход найти, чтобы я с ним наработками и информацией делился в первую очередь.
— Это у него профессиональное. Ладно, давай за работу уже, она-то никуда не денется. И мы от неё тоже никуда.
Вот с этим отец был прав, и работа от нас никуда не денется, и мы сами от неё тоже.
Мне надо было повидаться с Толиком, я оставлял ему несколько поручений по Рудакову и ждал от него ответ. Но в ГОВД зверствовал Шухов, отрываясь на всех за дни, когда на него орал генерал Суходольский, который только этим утром уехал.
Вот и опера, кто мог, стремительно разбежались по рабочим вопросам, чтобы не выслушивать. Где искать своих, на первый взгляд непонятно. Но мы же опера-тяжи, наша работа неразрывно связана с судмедэкспертами.
Я отправился в морг, и там увидел бодрого новичка-судмеда Ваньку и мрачного Ручку, выходящих из здания. Ванька, обвешанный сумками, шёл в машину первым, пьяный Ручка едва шевелил ногами следом за ним.
— Ну кто так работает? — жаловался Ручка непонятно кому. — Понятно же, что она умерла на месте от обширных ожогов после взрыва газового баллона. Чё ты там её щупал постоянно?
— Так мало ли, — Ванька пожал плечами. — Разборки же идут, вдруг бандиты её убили, а чтобы следы замести, газ взорвали. Вот и проверял, есть раны или нет.
— Это опера пусть смотрят! — взревел Ручка, брызгая слюной. — Вот типа Васильева! Васильев придёт, глянет, сразу скажет, убийство это или нет! Устинов, хрен моржовый, тоже сразу скажет, Якут тоже, он понимает! И тот ещё, касатик молодой, с причесоном, тоже. Вот это их работа, оперов! Они — профессионалы, а ты ещё любитель, и твоя работа — труп осматривать, время и причину смерти сказать, а не в детектива играть!
— Да я как лучше хотел…
— Кто-то взорвался? — спросил я.
— Баллон газовый рванул в посёлке, — Ручка отмахнулся и только после этого заметил меня. — Баба пьяная картошку пожарить хотела и уснула с сигаретой, а плитка потухла. Вот и… бздыщ! — прокричал он на всю улицу. — А этот хрен с горы, — судмед показал на напарника, — её всю осмотрел с ног до головы, спрашиваю — нахрена, а он — вдруг пуля там или нож? Не верит мнению старшего эксперта! Никакого уважения ни ко мне, ни к телу!
— Ну, бывает всякое, — сказал я. — Бандиты же думают, что пожар все следы заметает, на этом и прокалываются.
— И ты туда же, — он сел в машину на заднее сиденье и закрыл глаза.
— А сейчас куда, кого убили? — я посмотрел на Ваньку.
— Какого-то мужика на прогулке, — с энтузиазмом сказал тот. — Ваши уже там.
Водитель дядя Гриша, который забирал судмедов, ничего не сказал, только пробурчал что-то вроде «за-а-ало всё», когда я сел вперёд, и тронулся.
Значит, убийство. Не всё я помнил и не везде мог быть, чтобы предотвратить каждый случай, а город жил своей жизнью, и никуда от этого не деться.
Место было недалеко от центра, там уже нас ждали Толик и Кирилл, который притащился со своей тяжёлой сумкой. Но фотать пока не мог, потому что у тела сидела овчарка и никого туда не подпускала. Следак ещё не приехал.
А красивая собака, немецкая, сука. Большая, шерсть блестит, видно, что кормят хорошо. На ошейник пристёгнут поводок. Овчарка стояла рядом с трупом усатого мужика в кожанке, который всё ещё удерживал другой конец поводка, и тихо рычала. Аж глаза отблёскивали зелёным.
— Паха, хоть ты пришёл, — Толик меня заметил. — А то эта собака…
Овчарка аж бросилась вперёд, когда мы подошли ближе с судмедами. Но поводок, который хозяин удерживал после смерти, помешал ей, а вырываться она не стала, только зарычала громче. Ну хоть зевак отогнали, да и место безлюдное, мало их тут.