Даже слишком крепко — я вскоре понял, что он не дышит. Сдёрнул одеяло вниз и… На шее виден чёткий след удавки, слишком глубокий, прорезавший кожу — это, скорее всего, и есть причина смерти. Удавлен чем-то тонким, хотя можно было воспользоваться тем самый амулетом со свастикой, про который говорил Толик, цепочка толстая и выдержала бы.
— Вот же гадство, — протянул Орлов, уставившись на тело.
— Не то слово, — подтвердил я. — Наш главный подозреваемый мертв. Что это, как не гадство…
Значит, не он, себя бы он так не задушил, но улики-то были серьёзные. И всё же этот парень был как-то в этом всём замешан… пока не попался на глаза настоящему маньяку.
Глава 5
— Чем обрадуешь, Ванька? — спросил я, заходя в кабинет к судмеду.
— Ну, как сказать, — он усмехнулся. — Кое-что есть. Чай будешь? Там сухарики с маком есть.
— Не, времени мало, — я помотал головой. — Надо в прокуратуру ехать, Кобылкина душить. Его версия явно посыпалась, пусть имеет в виду. Там чай и хлебну.
— Ну смотри, — Ванька достал листочек из стопки бумаг. — Вот, предварительная справка. Как я говорил, смерть наступила в результате асфиксии примерно за четыре-шесть часов до того, как я его осмотрел на месте происшествия.
— Ого, — я почесал макушку, — какая точность…. а Ручка обычно говорит в районе суток, ну и плюс-минус километр.
— Не веришь? — насупился молодой судмед.
— Да верю, верю, — поспешил закивать я, морща лоб. — Просто анализы ещё не пришли и биохимия, а ты так точно определил… Вот и…
— Вижу, что сомневаешься, — надув губы, перебил меня медик. — иди за мной.
— Куда?
— Щас сам все увидишь. Современный эксперт определяет время смерти по морфологическим признакам, не все на биохимию уповать. Вот…
Мы вошли в секционную, где на одном из столов из нержавейки покоился исследуемый труп Мишки Зиновьева, накрытый простыней.
— Гляди, — Ванька чуть откинул простынь и стал водить пальцем по телу, как по топографической карте, показывая мне очевидные, на его взгляд, вещи: — Судя по выраженной трупной ригидности, смерть наступила примерно в указанный мной период, — медленно, словно смакуя каждое слово, проговорил судмедэксперт, приглаживая рукой складку на своем белом халате. — Посмотри: мышцы конечностей твёрдые, напряжённые, как будто тело превратилось в камень. Это классическое проявление первой стадии окоченения, которое начинается через два-три часа после смерти и достигает своего пика через десять-двенадцать.
— Ваня, — я поморщился, — всё, я верю тебе…
— Нет уж, подожди…
Он коснулся тыльной стороны ладони покойника, затем слегка надавил на запястье, пробуя на сопротивление.
— Вот, смотри, видишь? Ригидность ещё обратима — это значит, что процесс только набирает силу. Через несколько часов попытка согнуть сустав либо приведёт к хрусту волокон, либо вообще будет безуспешной.
Эксперт выпрямился и достал фонарик, направил свет на шею, потом провёл лучиком по бокам туловища, задержался на животе.
— А теперь обрати внимание на трупные пятна. Локализуются по нижней поверхности тела, но, что важно, они не смещаются при надавливании, лишь слегка бледнеют. Это значит, что кровь окончательно зафиксировалась в капиллярах, а процесс гипостаза завершился. Опять же, ключевой показатель: кровь начинает стекаться в нижние участки тела спустя 30–40 минут после смерти, а полное формирование пятен происходит в течение четырёх-шести часов. Что нам это даёт? — Ваня торжествующе взглянул на меня, как профессор на нерадивого аспиранта.
— Мне фиолетово.
— Вот именно! Это даёт нам временное окно, которое подтверждает изначальный вердикт: смерть наступила уже теперь примерно….
Он посмотрел на часы, подсчитывая.
— Все, хорош, — я повернулся, чтобы уйти.
— Но это ещё не всё, — бубнил мне в спину дотошный эксперт. — Температура тела. На ощупь кожа холодная, но на уровне глубоких тканей ещё сохраняется остаточное тепло. С момента смерти в среднем температура тела снижается на градус-полтора в час. Я вот только что замерил ректальную температуру — 34,2 градуса. С учётом условий окружающей среды, этот показатель как раз вписывается в заявленный временной промежуток.
— Ой, слышь, давай без этих ректальных подробностей, — я даже на какое-то время пожалел, что передо мной сейчас стоит не Ручка, а заучка. Хотя с практической точки зрения, знания молодого ценны, он молоток и всё такое.