— Как меня известили мои итальянские друзья, одним из требований французов была выдача меня им как военного преступника. Так что, дорогой Ульрих, буквально через несколько дней я был бы арестован, а после подписания мирного договора передан «лягушатникам» для судилища. Для Дуче это мизерная уступка, но позволяющая «доказать» его приверженность общеевропейской цели — разгрому большевиков.
— Вы — большевик???
— Не больший, чем вы, — расхохотался мнимый больной. — Но я сражался против главных врагов большевизма. А значит, по их логике, выступал на стороне коммунистов. И враг Польши, тоже считающей меня военным преступником из-за того, что мои ребята задали им трёпку, обороняя Юг Германии. Суд надо мной послужит примером для тех, кто не смирился с оккупацией нашей родины.
— Но Польша по-прежнему находится в состоянии войны с Италией. Разве могут итальянские и польские войска сражаться бок о бок?
— Бросьте, герр Браун! — обратился генерал ко мне по моей новой фамилии. — Поляки были, есть и будут англо-французскими мальчиками на побегушках. Что им прикажут, то они и сделают. Особенно — если учесть, что в России у Польши возникли серьёзные трудности. По дошедшим до меня сведениям, несмотря на продвижение польских войск, большевики их очень серьёзно потрепали, и они теперь очень просят Лондон и Париж не ограничиваться воздушной и морской войной с общим врагом, а послать, наконец-то, им в помощь и сухопутные войска. Вот увидите, Адольф: не пройдёт и недели после подписания соглашения в Пальма-де-Мальорка, как в Риме появится польская делегация, чтобы помириться и с Дуче. На крайний случай, итальянские войска могут ведь появиться не на польско-советском, а на турецко-советском фронте. Или в Крыму, где уже высадились первые британские батальоны.
— То есть, наша цель — нейтральная Испания?
— Промежуточная, — кивнул Эрвин или, как теперь нужно привыкать называть, Ганс. — Из Барселоны мы переедем поездом в Мадрид, где нас встретят, примут, и обеспечат новыми документами наши с вами общие знакомые. А там, как мне кажется, не за горами и долгое морское путешествие. Но давайте поговорим об этом уже в Мадриде, куда придут ответы на запросы, которые я уже сделал. Если вам не понравится то, что я запланировал, вы можете остаться в Испании. А можете продолжить путешествовать со мной.
Фрагмент 22
Старший лейтенант Олег Лосик, 14 июля 1941 года
Надеяться на то, что единственная танковая рота спасёт положение дел на участке фронта? Пусть даже эти десять танков — такие грозные машины, как Т-55, а участок фронта имеет протяжённость менее тридцати километров. Если не считать мелководного, пересыхающего летом озера Отар-Алчик. Или, как его ещё называют, Узунлар.
Озеро не просто мелкое. Его максимальная глубина — всего чуть больше метра, а средняя — сантиметров шестьдесят. Тем не менее, озёрный ил не позволяет форсировать его ни пешком, ни на технике, а мелкая вода — использовать даже обычные лодки.
Именно за эту водную преграду зацепились советские войска, когда турки отбросили их от Феодосийского залива. Так что за нами теперь — только крошечный кусок Керченского полуострова, клочок земли примерно сорок на сорок километров. Где-то чуть больше, где-то чуть меньше. И именно от этого клочка земли в тылу их войск решили избавиться наши враги перед тем, как начать наступление вглубь Крымского полуострова — На Джанкой, Симферополь и Севастополь.
Нет, наши десять танков, конечно же, не единственные на этом участке фронта. Насколько мне известно, машин различных типов здесь сосредоточено около сотни. Но их основная масса — старенькие Т-26 и БТ разных модификаций, а также бронеавтомобили. Есть с десяток Т-34 и то ли пять, то ли шесть КВ.
Так уж получилось, что турецкий десант в Феодосии застал наши войска в Крыму, который все считали глубоким тылом, врасплох. А все находящиеся на полуострове танки использовались, в большинстве случаев, в качестве учебных и относились, преимущественно ко 2 или даже третьей категории. То есть, требовали либо текущего ремонта в частях, либо ремонта в войсковых мастерских. Плюс неплохо поработали диверсанты из числа крымских татар. Вот и получилось, что отражать десант оказалось почти нечем. Когда же турки отрезали Керченский полуостров от остального Крыма, началась спешная переброска в Керчь всего, что оказалось под рукой на Тамани и в северном Приазовье.