Полковник-штабист, как и Рокоссовский, наблюдавший за происходящим в бинокль, восхитился:
— Просто гениальная идея — запускать эти эрэсы прямо из деревянной транспортировочной тары!
Помню, помню, как мы шокировали специалистов из ГАУ, предложив этот вариант, опробованный ещё отцами и дедами «переселенцев во времени»!
— Самое главное — при ответном артогне ничто, кроме деревянных ящиков не пострадает.
А ответный огонь не заставил себя долго ждать. Судя по тому, что «пешка» недолго вертелась в небе после его начала, именно этого ей и было нужно.
Залпы и разрывы грохотали около четверти часа. Я говорю про мощные залпы и разрывы, поскольку малокалиберная артиллерия, пулемёты и миномёты с обеих сторон не умолкали ни на минуту. Во время редко-редко возникающих пауз в этой стрельбе откуда-нибудь обязательно доносились щелчки винтовочных выстрелов. Фронт не умолкает ни на минуту.
Прошло почти два часа, и только тогда на севере показались тёмные точки советских истребителей. А за ними — смешные силуэты пикирующих бомбардировщиков с торчащими из «брюха» «лаптями» неубирающегося шасси. Только, когда они приблизились, на крыльях стали заметны не чёрные кресты в белой обводке, а красные звёзды.
— Снимайте, Юрий! — потребовал я от спутника
Пикировщиков оказалось даже больше, чем эскадрилья. Целых двенадцать машин. И когда наши «ястребки» рванулись навстречу появившимся на юго-западе вражеским истребителям, четыре «ерки» зашли на какие-то объекты, расположенные вглубине вражеских позиций, по очереди свалившись в пикирование с высоты, пожалуй, километра четыре.
Им навстречу с земли хлестали струи пламени — работала турецкая зенитная артиллерия. Сбросить бомбы успела вся четвёрка. Выйти из пике — только три машина. А одна так и сгорела в гигантском полукруглом облаке пламени.
Что сказать? Потрясающе. Потрясающе жутко. Каждые десять-пятнадцать секунд землю под ногами сотрясает мощный толчок, а распространение взрывной волны по поверхности видно даже невооружённым взглядом. И особенно страшно, если знаешь, что после такого взрыва в радиусе трёхсот метров ничто не способно выжить. Так что гарантировано: в ближайшие дни туркам не из чего будет обстреливать защитников Ленинакана.
ОДАБы начали рваться в городе даже раньше, чем закончилось уничтожение турецких дальнобойных батарей. И тоже с ужасающей эффективностью: клубы пыли, огненные полушары, валящиеся на землю ещё стоявшие до этого стены.
Лётчики, видимо, успели хорошо изучить план города и распределить цели. По крайней мере, ни одна бомба не упала ближе полукилометра от тех кварталов, которые заняты красноармейцами. А когда девять из прилетевших «ерок» уходили на север (ещё один, сбитый вражескими истребителями, беспорядочно покувыркавшись, врезался в землю где-то около Маисяна, а ещё из одного, плавно снижающегося и дымящегося, лётчики выбросились с парашютами), со стороны последнего рубежа советских войск, обороняющих Ленинакан, донёсся какой-то гул.
— Штурмовой полк двинулся зачищать городскую застройку, — улыбнулся полковник из штаба фронта, опустив бинокль. — Если найдётся, от кого зачищать…
Фрагмент 23
Джон Смит, 18 июля 1941 года
Нет, я не подгадывал дату, чтобы поведать об итогах уже двух месяцев Большой войны против Советов. Просто совпало так. Да и повод для моего повествования появился именно накануне. Неприятный повод.
То, что второй по численности населения город Армении (до войны, конечно же, второй, поскольку сейчас там вряд ли вообще осталось гражданское население), Ленинакан, является ключом для захвата этой советской республики в Закавказье, понимали не только мы, но даже турецкие генералы. Захватить его, на плечах отступающих красных прорваться к станциям Спитак и Ванандзор, и на обороне армянской столицы можно поставить крест. Поэтому на завтрашний день и готовился решительный штурм Ленинакана. Против двух потрёпанных русских дивизий, обороняющих сам город и его юго-восточные предместья, наши турецкие союзники должны были сконцентрировать вдвое превосходящие силы. И сосредоточение войск для решительного удара было практически завершено. Включая резервную дивизию, которая и развила бы успех после того, как остатки русских раздавят в руинах города.