Головой приходится вертеть на все 360 градусов, так что я замечаю, что ведомый самолёта, которого отогнал Юшкин, явно нацелился на него. Боевой разворот, и вот уже я прикрываю огнём товарища.
Это в своём первом бою, 22 июня 1939 года, в небе над Халхин-Голом я не мог понять, что происходит, носился, как угорелый. С тех пор я участвовал в нескольких десятках воздушных схваток, научился мгновенно замечать всё. Понимать картину боя, как говорили опытные лётчики-асы, учившие нас побеждать японцев. Валятся на землю два горящих «Спитфайра», со снижением уходит в сторону аэродромы, дымя двигателем один из «поликарповых». Вторая наша эскадрилья уже приближается к плотному строю ближайшей бомбардировочной группы. Отчаянно виражит, пытаясь оторваться от вцепившегося в него По-1, ещё один «Спит», подставляясь под наши с Василием пушки. Похоже, на гашетки мы с ним нажали одновременно, и два пучка дымных трасс хлестнули по фюзеляжу и плоскостям «англичанина», так и понёсшегося к земле, «встав на крыло».
Две-три минуты, и из двенадцати британских истребителей, прижимаясь к земле, улепётывают на юг только пятеро.
— Отставить преследование! — доносится по радио команда с руководителя полётов, предназначенная нашей эскадрилье, потерявшей два самолёта сбитыми и один повреждённым. — Приказываю встретить вторую волну самолётов противника. Удаление пятьдесят, курс…
Значит, эти обошли Арарат западнее, пролетев примерно над крепостью Баязет, расположенной у юго-западного подножья горы, являющейся символом Армении.
Вторая эскадрилья связана боем с бомбардировщиками. Им удалось рассеять строй первой девятки, сбив несколько вражеских машин, но настырные англичане пытаются лететь дальше, навстречу уже вспухающим в небе белоснежным разрывам зенитных снарядов. Пока это только заградительный огонь, но скоро его начнут корректировать станции орудийной наводки, обеспечивающие куда более меткую стрельбу по воздушным целям, чем обычные прицелы.
— Привод, я Мельник. Боезапаса может не хватить, — предупреждает наш комэск.
— Я догадываюсь. Ваша задача — связать боем истребители сопровождения до подхода Ишима. Он уже взлетает.
Ишим — позывной командира третьей эскадрильи.
Вторая волна бомбардировщиков — более лёгкие и более скоростные «Бленхеймы». Несут около полутонны бомбовой нагрузки, имеют на один пулемёт меньше, чем «Веллингтоны». Но нас это не касается. Наша задача — истребители сопровождения, такие же «Спитфайры», как и те, которых мы только что прогнали. Только теперь у нас уже есть возможность занять различные высотные эшелоны, «построить этажерку», как это называется у нас, лётчиков-истребителей. И атаковать на вертикальном манёвре: ударил с пологого пикирования, после чего ушёл на набор высоты. Как мы убедились уже сегодня, «Спитам» в этом «упражнении на вертикалях» нас не догнать.
Возвращался на аэродром я в приподнятом настроении. Пусть и уставший так, будто разгрузил вагон цемента. Первый боевой вылет начавшейся войны, и сразу три самолёта противника на боевом счету. Один лично, два в группе. Боекомплект использован «досуха», в машине несколько пулевых пробоин, включая пробоины в топливных баках. Но они в По-1 протектированные, «самозатягивающиеся», так что, несмотря на «дырки» бензина хватило.
Потеряли три машины и двух товарищей: один из пилотов успел выброситься с парашютом, его уже везут на аэродром. Ещё один самолёт «поймал» пулю в двигатель, но это поддаётся ремонту даже без замены мотора. У других эскадрилий, бившихся с бомбардировщиками, потери немного выше. Это и понятно, поскольку мы дрались с противником, равным по численности, а они — с превосходящим вдвое. Но оба налёта англичан полку совместно с зенитчиками удалось отразить. На окраину города вывалить бомбовый груз сумел только один «Веллингтон». Остальные сбросили «балласт» либо на поля, либо на горы. Если только успели это сделать. «Бленхеймы», правда, частично отбомбились по позициям советских войск, готовящихся к отражению турецких атак.
Но расслабляться нельзя. Первый день войны только-только начался, и совершенно не исключены новые попытки авианалётов как на Ереван, так и на другие города Армянской ССР.
Фрагмент 12
23
Капитан Рафаил Гареев, 18 мая 1941 года
Новая «Шилка» вместо уничтоженной в Финляндии для нас, конечно же, нашлась. Слава аллаху, их сумели перетащить в прошлое несколько десятков. Куда больше, чем специалистов, способных управляться с этими боевыми машинами. Так что после выхода из госпиталя мне пришлось немало потрудиться, чтобы подготовить два десятка экипажей уже из местных кадров. Толковых ребят, выпускников институтов, отобранных по «комсомольскому набору».
Правда, какими бы они толковыми ни были, а первое время у них всё равно глаза на лоб лезли от возможностей этой техники. Особенно — от способности автоматически вести огонь по воздушным целям. Ну, и от эффективности огня, конечно: это же просто непрерывная струя пламени, когда «Шилка» палит из всех стволов.
В общем, худо-бедно, а на четыре пятых машин экипажи к началу войны подготовили. И даже распределили в войска. В основном, конечно, для прикрытия штабов армий, но пару установок, насколько я знаю, отправили в «тяжёлую танковую дивизию» Резерва главного командования. Ну, а мой экипаж и ещё один, тоже, как у меня, смешанный (частично из местных, частично из «переселенцев во времени»), прикрывает «Батарею реактивной артиллерии особой мощности РГК». Все шесть пусковых установок 220-мм РСЗО «Ураган», которые мы смогли там, в 1994 году, затащить на полигон в Чебаркуле. С полным комплектом вспомогательной техники, разумеется.
Боевая техника не только уникальная для этого времени, но и просто убойной мощности. Просто представьте себе: залп из всех двенадцать «труб»-направляющих кассетным боеприпасом накрывает площадь в половину квадратного километра. Посчитайте сами, сколько это будет, если «отработают» все шесть установок батареи. При этом реактивные снаряды летят на дальность до тридцати пяти километров. И уже через полторы минуты установок, смонтированных на четырёхосных тягачах Зил-135ЛМ, на месте стрельбы не будет.
Я не знаю, чем руководствовалось советское командование, направляя эту батарею самого настоящего «вундер-ваффе» именно в Латвию. Скорее всего, элементарной логикой: по границе, которую мы, люди из конца двадцатого века, привыкли называть «старой», выстроена просто гигантская по протяжённости линия укреплённых районов. «Линия Сталина», как её называли сначала на Западе, а потом и у нас. Не полузаброшенная из-за начала строительства «Линии Молотова» вдоль «новой» границы, как это было в «нашем» сорок первом, а вполне себе боеспособная: Польшу-то в 1939 году никто не делил. А вот на «новых» территориях, в Латвии и Эстонии, никаких укрепрайонов нет. Не по карману такое гигантское и неимоверно дорогое строительство было прибалтам. Да и от кого защищаться? Они же всё ждали, что на них СССР нападёт, а не с территории соседней Литвы полезут враги.
Так мало того, что первые укрепления — полевые дзоты и линии траншей — появились в Советской Латвии только после ввода на её территорию Красной Армии. Эта республика по форме напоминает лежащие на боку песочные часы. От границы с Литвой, теперь вошедшей в состав Польши, до Рижского залива каких-то шестьдесят километров. Просто само собой напрашивается рассечь её мощным ударом надвое по линии Элея — Елгава — Юрмала, а потом спокойно, без суеты уничтожить войска, заблокированные на Курляндском полуострове. Можно даже сильно не напрягаться с этим уничтожением, поскольку долго они без подвоза боеприпасов не продержатся.
В общем, как только был оглашён «ультиматум четырёх держав», нас под Псковом погрузили в эшелон, задрапировали технику на платформах всем, чем только было можно, от банального брезента до листов фанеры, и погнали на запад. И время в пути рассчитали так, чтобы разгрузка в Елгаве прошла в темноте. По темноте же наша закамуфлированная до полной неузнаваемости техника двинулась на юг, к довольно крупному лесному массиву, в котором и развернула боевую позицию. Тут же нас оцепил батальон войск НКВД, а мы занялись маскировкой. Очень тщательной. Проверял её экипаж старенького биплана Р-5, минут двадцать круживший на разных высотах над этим лесным массивом. Кстати, хороший повод для тренировки экипажей «Шилок» «условному перехвату самолёта противника». Хотя, конечно, таких поводов у нас за время ожидания начала войны была масса: «сталинские соколы» на аэродромах в эти дни не сидели.