С работы прибежал Витя. Он никогда не приходил домой в рабочее время — отлучиться было невозможно. И вдруг он неожиданно появился и сразу бросился к тайнику возле печки. Кусок жести, прибитый на полу, у печки, приподнимали. Под ним был устроен тайник. Брат вынул из тайника какой-то предмет, завернутый в тряпку. Витя сказал:
— Ночью арестовали Элика и Славку. Толю пока не взяли.
И опять он убежал — может быть, перепрятать вещь из тайника или предупредить кого-нибудь из ребят.
В доме у нас переполох.
— Галстуки, — вспомнила мама.
Я схватила узел с лоскутами, в которых были спрятаны галстуки. В шкафу висело мое довоенное зимнее пальто. На швейной машине лежала маленькая подушечка, из нее торчали иголки. Рядом лежали нитки. Я взяла пальто, отпорола внизу подкладку, вывернула и к чехлу с ватой пришила свои галстуки. Подкладку мама аккуратно подшила. В это время я стояла у окна и смотрела на улицу, не идет ли кто чужой. Прятать галстуки в тайник я не хотела: вдруг загорится дом?
Весь день мы ждали, что фашисты придут за нами.
Чего только я не передумала в тот день! Что случилось? Почему арестовали Элика и Славку? Все в голове у меня перепуталось. Почему-то вспомнила, как Славка, еще до войны, отдал за маленькую живую черепаху финский нож. Потом по всему поселку искал для своей черепахи листы свежей капусты и брал ее с собой гулять на лужок у пруда.
И когда послышался стук в дверь, мы все обмерли, подумали: пришли за нами.
— Фашисты стучат не так, — успокоила нас мама. И пошла открывать.
За дверью стояла Лёдзя. Она вошла в комнату крадучись и тихо-тихо заговорила:
— Арестовали Эрика Потоцкого. Илевич предупредил меня, он рассказал мне, как Эрик договорился со своими железнодорожниками податься в партизаны, но кто-то из солдат его предал. Меня сейчас никто не видел, — торопливо добавила она, — возле дома никого нет. Я пойду. Мне нельзя быть у вас, я понимаю.
Мы опять остались одни.
Потоцкий в тюрьме. Элика и Славку тоже арестовали.
Что их ждет? Мы боялись ложиться спать, боялись раздеваться. А Витя все не приходил. Может, и его арестовали, только мы ничего не знаем? Сидим здесь, как в западне, и ждем.
Вернулся брат поздно. Он и Толя видели маму Элика. Она плачет, рассказывает и плачет, никак не может смириться с тем, что произошло…
Ночью к Элику постучали. В последнее время он спал неспокойно. Он вскочил, бросился к двери, спрашивает:
— Кто там? — И тут же успокоил мать: — Это свой, Степан, не волнуйся.
Открыл дверь. Они о чем-то поговорили со Степаном. Потом Элик вернулся в комнату.
— Я к Славке схожу.
— Ночью?! — испугалась мать.
— Очень нужно, мама. Дело есть к Славке. Я прошу тебя, не волнуйся. Я должен видеть отца. Скоро мы с ним вместе домой придем.
И он выбежал из дома. А мать бросилась следом. Глядит — впереди идет Элик, а за ним трое мужчин в телогрейках. Она подумала, что они из лесу. Элик в последнее время постоянно говорил об отце и партизанах.
Толик Полозов сказал матери Элика:
— Этой ночью у Славки искали оружие, а потом увезли его самого в машине.
Она ужаснулась:
— А я думала, Элик в лес пошел к партизанам. Мне показалось, он поверил, будто за ним из леса приехали, от отца. А оно вон как получилось…
Ребята не могли ее успокоить…
У нашего подъезда я встретила Зинку, теперь она «руководительница». Одета в серо-зеленую форму, на левом рукаве — бело-красно-белая повязка, с левой стороны на кармане — эмблема: ромб, на темном фоне, снизу и сверху, два креста, посредине написано «СБМ» (Союз белорусской молодежи). «Б» перекрещивают меч и лопата.
— Мы живем под Минском, на берегу озера. Старый, шикарный парк. Такая красота, невозможно представить! — тараторит Зинка.
А я вглядываюсь в эмблему.
И в ушах у меня звучит голос Элика: «Ребята! Ура! Я расшифровал эмблему! СБМ — это «Смерть белорусской молодежи». Кинжалом режем, лопатой закапываем!»
А Зинка не умолкает:
— Недавно великий немецкий ученый Поше сделал открытие: родиной арийцев была Белоруссия.
— Так вам г-говорят ваши учителя? — Я даже заикаться стала от возмущения.
— Конечно, раз белорусский народ имеет чисто арийское происхождение, его можно с достоинством принять в сферу европейской культуры…
И Зинка побежала. А я смотрю ей вслед и думаю: не сошла ли она с ума?