Доба, даже подумывал мне психиатра вызвать из города. Кася уговаривала поплакать, мол, станет легче, но я отказывалась, мотая головой и что-то нечленораздельно бормотала.
— Да и хорошо, что все закончилось. Тяжелая работа! Последний клиент, вообще, из головы не идет. Ох и гадко же я поступила, мам. Чересчур гадко! На том свете всем открывается истина, да? И ты, наверняка, знаешь, что по-другому было нельзя… Но все равно, гадко.
Едва слышный тяжелый вздох облетел поляну.
У меня определенно было не в порядке с головой, раз беседы с мертвыми мне давались легче, чем с живыми. Наверное, это все из-за своеобразного отношения к смерти.
О костлявой, я привыкла думать чуть ли не каждый день, учитывая ремесло, которым промышляла. И настолько эти мысли сблизили меня с гипотетической кончиной, что я, можно сказать, наполовину и сама была мертвой.
Вязкие, неприятные рассуждения прервал звук двигателя катера. Я поднялась с травы и медленно подошла ближе к обрыву. Судно уже причалило к пирсу, но это были не Сью и Кассандра. Группа из четверых крепких мужчин ловко выгружали большие пластиковые ящики.
Я без труда узнала форму охранной фирмы, услугами которой давно пользовалась.
«Неужели опять неполадки с системой?»
К этому времени собаки, за исключением Окуш, облепили мужчин, которые отряхивали злобных домашних питомцев со штанин. Невероятное терпение парней из охраны грозило дать трещину, но вот Доба, кажется, в полной мере насладился зрелищем и резко свистнул. Собаки тут же замерли и помчались к хозяину. И только Окуш рвалась на руках старика, не в силах угомониться.
Доба стоял неподалеку, в самом начале пирса, оперевшись на толстый деревянный столб и лишь изредка поглядывал на утес. Хоть он и славился своим тяжелым характером, но никогда бы не посмел поторопить меня. Только махнул рукой в мою сторону, показывая ребятам, что, вот мол хозяйка вернулась — решайте все вопросы с ней.
Все верно! Как и говорила мама — «Меньше безделья!»
С холма я, буквально, сбежала и только у подножия вспомнила, что носиться с выражением детской непосредственности на лице, не пристало главе семейства, владелице крупного бизнеса и старинного особняка, который охраняют, будто Форт-Нокс.
— Андридже, рада тебя видеть.
Ребята расступились, пропуская своего начальника — хмурого вида молодого парня. Он протянул мне руку для рукопожатия. Андридже был сыном владельца охранной компании. Я долго наводила справки, относительно людей, которым собиралась доверить безопасность своих близких.
— А уж я как рад. Скоро поселяться тут на постоянной основе… — услышала я недовольное бурчание Добы. Старик сплюнул и как ни в чем ни бывало уставился невидящим взором на море.
— Да, я несколько раз звонил Вам в офис, госпожа Франклин. Нужно было кое-что согласовать. Слишком часто срабатывала сигнализация в последнее время. Мы перепроверили всю систему несколько раз, за последнюю неделю. На записях все чисто, распознавание молчит, сбой исключен. Поэтому, я подумал установить инфракрасные сканеры, — вечно серьезный Андри старался смотреть прямо в глаза, как было у него заведено.
На загорелом лице, я всегда видела сосредоточенность, а необычные серые глаза, светились умом. Весьма редкие качества для не в меру симпатичного молодого человека с прекрасным телосложением. Как бы то ни было, для своих двадцати двух, Андридже вел себя крайне разумно: заочно учился и подрабатывал у отца, самостоятельно оплачивая университет.
— А потом еще берег золотыми булыжниками обложим и канделябры развесим хрустальные вместо фонарей! Не, ну, в край оборзели! Не знают, как деньги вытащить, — старик даже не старался говорить тише, когда заковылял к дому, где с кухни призывно гнусавил телевизор.
Легкая растерянность пронеслась по загорелому лицу Андридже, в то время, как его команда незадачливо чесала затылки.
— Не обращайте внимание на него. Можно попробовать, чтобы исключить ошибку в работе. Но только на год, Андри, хорошо?
— Без проблем, — в этот момент парень мельком глянул на дом и я уловила, что в глазах промелькнуло разочарование, это неожиданное и не званное явление тут же испарилось и послышалось зычное, — парни, за дело!
Вполне возможно, что он опасался, что Доба вновь начнет свою тираду, но к поведению старика можно было давно привыкнуть. Нет, тут что-то другое.
Моя подозрительность снова заняла первое место и все переживания исчезли, будто их и не было. Я даже поняла, что не перестала напряженно сжимать челюсти — недобрый признак чрезмерного стресса.