Я ринулась к выходу, чтобы голова не лопнула от несмолкаемой болтовни Хильды. План, держаться нелюдимой и странной разваливался на глазах просто потому, что тех немногих людей, которых я успела здесь встретить, подобные качества не отпугивали.
Благо, что расстройство по последнему пункту быстро сменилось всепоглощающей жабой неимоверных размеров, которая впопыхах улеглась на мое сердце, когда я увидела ценники на местные торты и пирожные.
Хотя, когда это «наркоманов» останавливали подобные мелочи? После внутреннего монолога, жаба, разумеется, никуда не исчезала, но умопомрачительный вид лакомств вполне себе заглушал зов разума, совести и терпимости к лишнему весу. Коронной фразой в случае подобных дилемм было сакраментальное «а что если сегодня мой последний день?», что в принципе, не было лишено смысла.
Придерживая глаза, чтобы те не выпали от удовольствия я с жадностью съела пару шоколадных трюфелей с начинкой из свежей смородины и маскарпоне, чем весьма польстила круглому мужчинке невероятных размеров. Непосредственный владелец «Вишневых слез» посмотрел на меня понимающе, будто мы были давними знакомыми, после чего посоветовал взять с собой кусочек кокосового торта с хрустящей меренгой и малиной.
Внешне я мало походила на туристку, а потому после недолгих раздумий Петер задал мне только один вопрос.
— Вы к нам по работе?
Я утвердительно кивнула, будучи не в силах вести конструктивную беседу — трюфели обволакивали меня шоколадных облаком, и казалось, чувство эйфории я могла сейчас распихивать по карманам, так сказать, на черный день. Кондитер скромно улыбнулся и слегка покраснел, когда я кивнула. Мужчину, как-будто терзали сомнения, словно человека, который собирался поделиться страшной тайной.
Петер не особо изящно нырнул под прилавок, он пыхтел и сопел, пока не без труда вновь распрямил спину и протянул мне скидочную карту. Целых пять процентов!
Я бережно приняла подарок и подхватила коробочку с куском торта, когда с улицы постучали в окно, да так, что от грохота завибрировало пышное тело гера Оффершмидта.
И так как любование красотами Швангау, учитывая их размах, опостылеть должны мне были еще не скоро, лихая езда Хильды на ее квадроцикле по идеальным немецким дорогам, лишний раз убедила меня в том, насколько верной была мысль о последнем дне моей жизни.
Вскоре мы нагнали живописную повозку, с впряженной в нее поджарой лошадкой. Мужчина с легким ужасом в глазах, обернулся, когда заслышал шум мотора и его сбитая фигура заколыхалась, будто в попытке предотвратить неизбежное, щеки затряслись, а рот выдал беззвучные ругательства. Вид у несчастного был почти безумный. Когда Хильда поравнялась с ним на долю секунды, она нажала на клаксон и четырехколесный зверь выдал жуткий, вибрирующий и почти рычащий звук, от которого кобыла тут же шарахнулась в сторону.
— Привет, Вилли! Отбиваешь бабки у семьдесят восьмого?! А ну в сторону!
Белокурые волосы выбились из-под защитного шлема девушки и при удачном не сильно ярком освещении, она бы вполне могла напоминать всадника Апокалипсиса. Стоило ей хоть немного повернуть голову, я неизменно могла видеть диковатую ухмылку на лице Хильды. Вот уж кому было полностью наплевать на социальный имидж.
Этот пройдоха исправно доставляет свежие тушки туристов к замку, уж поверь мне, Вильгельм уже осоловел от сытой жизни и только мне удается его немного расшевелить. Видела, как он смешно затрясся? Прям, как в Кинг-Конге, когда исследовательская группа наткнулась на дикое племя аборигенов и вперед вышла сумасшедшая старуха с голубыми глазами. Помнишь, как она тряслась и что-то бормотала?
— Торикоооооо! Торикооооо! — тут же, нараспев выдала я, с удивлением понимая, что ситуация окончательно перешла в разряд гротескной, а Хильда вывернулась и посмотрела на меня не скрывая восхищения во взгляде.
— Я же сказала, подружимся! — почти прокричала девушка и вдавила до упора педаль газа, наверняка, проверяя, где предел моего терпения.
Ни каска, напяленная прямо поверх шапки, ни ремни безопасности, которые несколько раз возвращали мою задницу обратно к дермантину узкого сиденья, ничуть не умаляли животного страха, который меня одолел, пока из-за густых сосновых крон, не вынырнул Нойншванштайн.
Только чудом эта женщина не сбила нескольких зазевавшихся туристов, плетущихся на подъем.
Когда мотор сине-черного зверя на четырех колесах смолк, я слезла с трясущимися коленями, со взмокшим лбом, с трудом подавляя дрожь в руках, а Хильда только обернулась и лихо подмигнула мне.