В «правонарушителях» порядка и чистоты были замечены, в основном, дети и липкий каучук можно было найти в самых неожиданных местах, но по большей части это был пол.
На совесть работая мелким шпателем, я не испытывала какого-либо унижения, когда меня задевали зазевавшиеся туристы. Почти никто из них не извинялся, но не убиваемое воодушевление от окружающей красоты и притаившегося в холодильнике кусочка торта еще и не такое чудо могли со мной сотворить.
В четыре, поток людей иссяк и остались только рабочие, которые и сами облегченно вздыхали, что у них больше не будут мешаться под ногами фотографы-любители и детвора. Шум со стороны лесов и поток ругательств возвращался на прежний «утренний» уровень.
К вечеру я вспомнила насколько утомительно проводить целый день на ногах, но стоило только присесть, как материализовалась Элеонор и пальцем указала на поленницу, напоминая, что разнести дрова по жилым комнатам и на кухню, тоже входит в мои обязанности.
Тут пригодились брезентовые перчатки. Грубая, жесткая ткань прекрасно защищала от заноз, но только не от холода. Благо, что двигаться приходилось много и конечности быстро согревались.
В скором времени, фрау Гроссмахт занялась ужином.
Небо стало бледнеть, а из-за горы поползла темная мгла. Зажглись фонари на верхнем дворе, подсвечивая белые высокие стены замка и открывая прекрасный контраст. На шпиле главного фасада красовалась статуя рыцаря.
Я уже знала, что это был герой местных легенд — Лоэнгрин.
Взглянув на него, я тяжело вздохнула. Оценить прекрасное можно было только в сравнении с убожеством, в обнимку с отвращением. Последним ритуалом в моем списке числилась уборка туалета. Эта цитадель облегчения была закрыта для туристов — служебное помещение так сказать, но и без этого «красок» хватало.
Как говорила моя мама — будто рота солдат ноги помыла. Разыгравшийся аппетит с невнятным лепетанием растворился в глубине моего живота.
Жизнь обладала поистине разнообразнейшим набором средств для того, чтобы лицо не треснуло от счастья.
Тем не менее, я вспоминала о прошедшем дне с идиотической улыбкой, после того, как проклиная все на свете выкупалась в неудобном тазике, около раскаленного камина. Крохотная комнатка нагрелась настолько, что я решила спать в футболке.
Не верилось, что за окном притаился глубокий обрыв, а через несколько стен расположены королевские комнаты с золоченой мебелью. Я жадно прислушивалась к звукам, но ничего не было кроме мягкого треска поленьев, тихого свиста сквозняка через невидимую щель в оконной раме и призрачного, почти незаметного, уханья совы в лесу.
В сон я провалилась почти мгновенно и блаженное состояние продлилось ровно до того момента, пока не перегорели дрова, а морозный воздух стал отвоевывать пространство в моем жилище.
Сигнал тревоги подали пальцы на ногах, когда даже шерстяные носки не могли согреть окоченевшие конечности. Я высунула руку из-под одеяла и тут же пожалела об этом. Кожу будто протерли ментолом, но выбора не было. Открыв глаза, я столкнулась с кромешной темнотой безлунной ночи и тут же вспомнила про фонарик, который предупредительно оставила на тумбочке.
Луч света лихорадочно вырывал из мрака скудную мебель в комнате, пока я в дикой пляске торопилась напялить теплый спортивный костюм и шапку. Глянув на часы, я поняла, что совершенно потеряла остатки сонливости в два часа ночи.
Я уже знала чем займусь. Неприятное дело откладывать дальше не стоило. Телефон полностью зарядился, да и сигнал был неплохой.
Вездесущий логотип «фейсбука» на экране смартфона выглядел зловеще бесстрастно, когда я зашла на страницу некой Авы Флинт.
А.Ф. — Инициалы моего настоящего имени и фамилии просто так я оставить не могла. Именно через это очередное поддельное имя я общалась с Нербом Махмади, сыном мистера Гасура — владельца кафе в Лондоне, у которого я работала официанткой.
Парень практически не выходил из дома, родители окружили его заботой и вниманием, опекали здоровье единственного чада, после того, как узнали, что их мальчик, практически приговорен к смерти.
Гасур был вич-инфицирован и не знал об этом. Драгоценное время для медикаментозного лечения было упущено. Уже почти с полгода, как врачи диагностировали у несчастного СПИД. Вся выручка от семейного бизнеса уходила на дорогостоящие препараты, благо, что большая часть терапии покрывалась из государственного бюджета.