Отстраняться от чужих эмоций, Габриэль научился еще в раннем юношестве, когда родители переживали крайне тяжелый развод. Богатая семья с завидной английской родословной всегда представлялась чуть ли не идеальной, пока не грянуло шокирующее расставание красивой пары — английского пэра и итальянской художницы. Пятнадцать лет брака комкали всякие надежды на большую, дружную семью, о которой Габриэль мечтал до сих пор.
Вот только род его занятий был весьма специфичен и исключал любую сентиментальность и мягкость, потому что жизнь молодого аристократа была посвящена великой цели, а сам он был лишь орудием в бесконечном процессе естественного отбора, в котором людская «глупость» была едва ли не главным инструментом.
Глупость, под руководством безответственности и скуки, толкала подростков и взрослых к тому, чтобы попробовать запретное. Хотя, разве что не с пеленок поступает информация о смертельной опасности наркотиков.
В этом плане Габриэль только сокрушенно качал головой. За плечами были нешуточные сомнения, внутренняя борьба с совестью и построение доводов, которые определили развитие мужчины, как личности. По своей природе он не был кровожадным, а чувство жалости едва не превратило тихого, не амбициозного мальчишку в изгоя.
Убийства десятков человек, которые не сдержали собственного слова, опять же из-за глупости, не шли ни в какое сравнением с количеством людей, которым мистер Сомерсбри оказывал помощь. Его частная организация занималась сбором, доставкой и перераспределением гуманитарных грузов.
Очень удобно было отмывать деньги, поступающие от продажи кокаина через анонимные пожертвования, которые привели дело Габриэля к процветанию, о котором он и не мог помыслить. В свои тридцать четыре он давно превзошел собственного отца — одного из богатейших людей Британии.
Хотя, вряд ли бы кто смог распознать в этом человеке богача. Одежда Габриэля была простой и практичной. Белая рубашка из тончайшей ткани, липла к телу, насквозь пропитанная потом из-за вечной амазонской духоты; брюки цвета хаки и добротные ботинки выдавали в нем человека, который знал, чему следует отдавать предпочтение, приезжая в джунгли.
А то, что их мрачная компания направляется именно туда, у Сантьяго не было никаких сомнений. Бросив полный ужаса взгляд на свой дом, мужчина понял, что к Англичанину подошел Марога. Перекинутый через плечо автомат и подобострастный взгляд головореза не сулили ничего хорошего семье Вераса. Махнув в сторону дома рукой и обведя его рукой, белый мужчина явно приказывал никого не выпускать, и не трогать. Это было хуже всего!
Джип остановился в кромешной темноте и телохранители включили мощные фонарики. Габриэль достал из багажника, свернутый мешок, лопату, пока один из его «помощников» крепко держал Вераса за связанные руки. За поясом Англичанина торчал пистолет.
И тут несчастный понял, что они приехали к хлипкому причалу, с которого у него начиналось каждое утро. Мужчину грубо усадили в катер. На нервы очень давила гнетущая тишина, на фоне безумной симфонии, которой полнился ночной лес.
Не последовало ни одного вопроса, ни вполне ожидаемых обещаний расправы над его семьей. Что ж… Этот тип и вправду был очень расчетлив.
Сантьягу перестала бить мелкая дрожь, уступив место полной готовности к смерти. Сейчас оставалось только гадать будет ли она быстрой.
Чувства обострились до предела, и вместе с животным страхом, накатила апатия, как-будто укусил каменный паук. Это мерзкое смертоносное насекомое, Верас стряхивал со своей одежды несколько раз, после того, как стал работать на картель в джунглях. Длинноногий паук с толстым брюхом и цепкими лапками, напоминавшими засохшие ветки, не особо пугал размерами, но его укус вызывал очень сильный паралич, да такой, что человек обездвиженный падал на землю и за это время на несчастного могли напасть кочевые муравьи, загрызть ягуар или не дай Бог, мимо будет проползать анаконда.
Впрочем все это может очень скоро случиться, но Сантьягу уже будет мертв, а его тело пойдет на корм местной живности.
Странно, что Англичанин не решил пустить ему пулю в лоб, прямо в лодке, чтобы потом сбросить за борт на съедение пираньям. Эти рыбешки обгрызут его до костей, правда останки потом может прибить к берегу, но и в этом случае местные полицейские не поведут и бровью. Мало ли какому рыбаку не повезло?
Катер медленно продвигался по основному каналу, пока через полчаса, не свернул в сторону в лабиринт протоков. Силач, за штурвалом, меньше всего был похож на местного, а потому удивительно, как умело он управлялся с судном и ориентировался в кромешной темноте, разрезаемой одним единственным лучом мощного фонаря, закрепленном на носу катера.