Я действительно родилась в Америке и до совершеннолетия жила в Майами с матерью и Сьюзан. Это была моя…тетка.
Да тетя, которую мне пришлось буквально нянчить с малолетства. И к слову о сложностях. Наша семья всегда была какой-то матриархатной. Сплошные женщины. Последний мужчина — мой дед, бросил маму и бабушку на старости лет и сбежал в Канзас с тридцатилетней ветреной сволочью.
Франклины никогда не бедствовали, и старый хрыч жил на широкую ногу. Проблемы с легкими из-за привычки курить с пятнадцати лет, превратили его в лакомый кусок для содержанок, а знаменитый бес в ребре растеребил мужскую гордость в районе семидесяти.
Бабушку накрыл инсульт и мы с мамой остались одни, пока через четыре года не случился телефонный звонок из органов опеки Канзас сити. Оказывается, что дед успел состряпать дитя своей молодой женушке, но девочка родилась недоношенной и у нее были проблемы со слухом. Точнее, малышка была полностью глухой.
Пожилой папочка отошел в мир иной, а для своей матери девочка была обузой. Мы были единственной родней.
Так, мама узнала, что у нее появилась сестра. Ошарашенные новостью мы просидели с ней с круглыми глазами несколько часов не в силах переварить грядущие перемены, но не могло идти и речи, чтобы оставить девочку в интернате.
Я сполна нанянчилась со Сьюзи, именно тогда благословив небеса, за то, что не была субтильной. Когда мама уходила на работу, я познавала с нуля азы ухода за детьми. Бывали минуты жуткого отчаяния, особенно, когда Сьюзи плакала… Нет! Визжала у меня на руках. И тогда я завидовала ее глухоте. Сколько раз я представляла себе, что иссякнет последняя капля терпения и хорошенько размахнувшись я шмякну изгибающееся тельце на пол. Но только картина представала перед глазами, как разум заволакивал ужас, от того, что я могла совершить подобное, пусть даже в мыслях.
Традиционные методы, как успокоить ребенка не срабатывали. О каком пении могла идти речь? Только бесконечное пребывание на руках и зрительный контакт, дарили мне тишину.
Потом колики прошли.
Мама была единственным человеком в семье, кто зарабатывал деньги, но она безропотно сменяла меня, когда возвращалась с работы и отпускала на выходные погулять с подругами. Ночные дежурства, практически все, тоже были на ней. На помощь знакомых и друзей мы особо не рассчитывали, потому что мама мало с кем общалась. И хотя, мы не обязаны были любить свою новую родственницу, это чувство росло день ото дня, компенсируя все жертвы.
Поэтому, когда подошло время уезжать в колледж, я со слезами на глазах прощалась с единственными двумя людьми, которых могла назвать своей семьей.
Да, в этом смысле надо мной всегда витал призрак отца, которого я не видела ни разу в жизни, но длинные, проникновенные рассказы матери о том, каким он был человеком, не позволяли утверждать, что он был подлецом.
В этом я убедилась на втором курсе Центрального университета Флориды, когда глотнув свободной жизни, заметно приуныла. Я быстро завела друзей и с головой окунулась в творчество, пройдя отбор в местную музыкальную группу на место вокалистки. Мне не светило ничего интересного в будущем с дипломом менеджера и как все молодые горячие головы я жаждала изменить мир к лучшему, не имея никакого понятия с чего начать.
Именно в этот момент меня взяли «горяченькой», как я любила повторять. Визит солидного мужчины, который представился Винсентом Кроссом, закончился подробным описанием того, как он познакомился с моей матерью восемнадцать лет назад. Я сидела огорошенная, ведь эту историю я знала наизусть и качестве вишенки на торте, мне была презентована затертая фотография, дубликат, которой хранился у мамы в альбоме.
— Где ты был все эти годы? — наболевший вопрос, я буквально выплюнула, когда мы сидели на лавочке в зарослях олеандра.
— Сидел в тюрьме, — искренне и без сожалений ответил мистер Кросс. — Не все восемнадцать лет… Это все из-за моей работы.
— Что это за работа? Ты кого-то убил или ограбил?
— «Меня подставили» — прозвучит весьма банально, но по сути это так и есть.
— Хорошо. Кто тебя подставил?
— Этот разговор лучше перенести в более закрытую и спокойную обстановку, Аврора. Я очень рискую, из-за того, что нахожусь здесь.
— Тебе что-то от меня нужно? — я наконец-то догадалась, что визит отца не был продиктован теплыми чувствами и тоской за родной кровинушкой.
— Именно. Я впечатлен твоими успехами в изучении языков. Это будет отличным подспорьем.
— В чем?
— У меня есть для тебя предложение, — здесь была выдержана пауза. — Это работа. Увлекательная, сложная и она предполагает, что тебе придется немало попутешествовать, прежде чем взяться за нее. Но ты должна пообещать, что этот разговор останется между нами. Даже матери ни слова. Я не просто так оборвал все связи с ней. Никто не знает, что у меня есть дочь и любимая женщина.