— Это ты? Тоже к Лизе? Давай, Гуань-цзы, повитуха, — насмешливо сказала она. — Тебе разрешаю. Но какая корыстная порода у вас, гетер. Стоит подарить что-то — и прежних поклонников готовы забыть напрочь.
Между прочим, заметила Мария, кошка так и ходила с лентой на шее, причем, длинная от природы, ее шея казалась теперь стройнее и чуть короче.
Надо же, это животное прекрасно чувствует гармонию. А почему бы им с Лизой не украсить себя чем-то новым, пришло ей в голову. Надо договориться, какие кольца снять и какие надеть. Они ведь не могут носить разные.
Мария вошла в спальню сестры.
— Лиза, ты уже проснулась?
Ответом было молчание.
— Лиза, ты сегодня встанешь к обеду? — задала новый вопрос Мария, подходя к кровати, на которой сама спала столько лет.
Мария вздрогнула. Она только что смотрелась в зеркало и сейчас снова увидела свое лицо — только на высокой подушке. Казалось, пора привыкнуть — незачем смотреться в зеркало, когда поблизости сестра. Стоит на нее посмотреть и увидишь все, что хочешь. Но их сходство потрясает даже ее, особенно после долгой разлуки. А что говорить о других?
Иногда Марии и впрямь казалось, что это не их извечная шутка, что они и впрямь были задуманы как один человек.
«А потом Господь решил, что если не разделить надвое, то для одной огромной и сильной женщины просто не сыскать мужа. Разве что Добрыня Никитич с такой бы справился», — смеялся отец в ответ на привычные восхищенные вздохи и охи знакомых и посторонних людей.
Сейчас под «посторонними» она имела в виду прежде всего Анну, которая в доме Финогеновых была и горничной, и экономкой, то есть прислугой за все. Но и с ней все складывается неплохо…
— Лиза, как ты, отвечай немедленно, — настаивала Мария.
— Ох, я совсем забыла, ты теперь наша новая горничная. — Лиза натужно засмеялась, выпрастывая руки из-под пухового одеяла. — Значит, ты принесешь мне завтрак, если я захочу?
— Да. Анна вчера отпросилась. — Мария хмыкнула. — Я не сказала ни слова против, но сделала строгое лицо, давая понять, что делаю одолжение.
— Не могла же ты плясать от радости… — с трудом ворочая языком, сказала Лиза.
— Да, тем самым я разожгла бы ее любопытство. Теперь, дорогая моя сестра, мы можем быть спокойны, — сказала Мария.
— А Глафира? — снова подала голос Лиза.
— А что — Глафира? Варит, парит, жарит, будто в доме не мы с тобой, а целый полк солдат. Ей вообще пристало бы армию кормить. Я говорю ей — для чего нам столько соленой рыбы? Видела бы ты, какую бочку сельдей она только что засолила! А она отвечает, мол, муж ваш велел заготовить поболее.
Она подошла к окну и отдернула кружевные занавески, которые таились под тяжелой портьерой, затканной серебряной нитью.
— Смотри, как быстро потемнела черемуха. Ягод сколько! — воскликнула Мария.
Лиза приподнялась на постели, села, опершись на подушки.
— Осень наступает… — проговорила она.
— А вчера я видела гусиный клин. Они гоготали над Лалой. Если бы летели сюда весной, то непременно всей стаей на тещином языке.
— На тещином языке? — переспросила Лиза, с трудом ворочая своим собственным языком.
Мария засмеялась:
— Так называется поляна за рекой. Я тебе покажу, хочешь, — сегодня прогуляемся.
— Н-не знаю…
— Что, тебе нехорошо?
— Пройдет. Сама видишь, утро…
Мария, глядя на сестру, точно так же сморщилась, если бы кто посмотрел на них со стороны, то не сказал бы, которая в положении.
— Нет так нет. — Мария вздохнула и, желая перевести мысли сестры на шутливый лад, спросила: — Какая я покладистая, да? Соглашаюсь на все, что ты скажешь. Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что я старшая, а значит, мудрая, — ответила Мария.
— Нет, я старшая. Я родилась раньше тебя.
Похоже, подумала Мария, Лиза отвлеклась от неприятного утреннего состояния.
— Кто сказал? Кто тебя так жестоко обманул?
— Тетушка.
Мария фыркнула:
— Наша тетушка никогда не знала, как это делается.
— Что ты имеешь в виду?
— Как принимают детей. — Мария произнесла эту фразу настолько уверенно, будто уже приняла новорожденного по книге, привезенной Лизой. Потом, догадавшись, как смешно звучат ее слова насчет тетушки, махнула рукой. — Я просто хочу сказать, что наша матушка родила нас без всяких акушерок. Потому и умерла.
Они хорошо знали историю своего рождения. Мать Лизы и Марии оказалась одна в своем имении. Случилось так, что страшная метель отрезала барский дом от всего мира… А роды пришлись на то самое время. Это была печальная история семьи Добросельских.