— Как, то есть, кто?
— Не пленные и не партизаны. Хлеб переводим да ухо давим. У Никиты уже пузо растет.
Никита хлопнул себя по животу:
— Коли не лезет, ты свою долю мне отдавай. У меня желудок, что жернов мельничный, все перемелет.
— Тебе бы только пожрать да выпить, затем и на свет родился! — процедил сквозь зубы Петя.
— А ты зачем родился? Для идеи живешь, да? — закипятился Никита, вытерев ладонью губы. — Если такая жизнь не по нраву, обратно в тюрьму просись. Там, говорят, ждут тебя не дождутся, плачут: где, мол, наш Петруха?
— Дурак! — отрезал Петр, отбросив окурок. — Ты, может, до конца войны рад бы в этой дыре отсыпаться, а я…
Никита стремительно вскочил.
— А меня ты за кого считаешь? — Он вытянул руку, словно актер на сцене. — Командир, веди нас вперед! Сердце рвется в бой!
— Леонид Владимирович, а ведь и вправду тоска заедает, — сказал интендант, совсем-то не склонный попусту рисковать жизнью. — Надоело, понимаешь?
— Куда б ни шло, будь мы совсем без оружия, а ведь теперь полную возможность имеем всыпать немцам, — поддержал Ишутина Сережа Логунов, обычно во всем и всегда солидарный с Колесниковым.
Леонид в душе был вполне согласен и с Ишутиным, и с Логуновым. Когда еще только готовились к побегу, ему думалось, что сразу, как вырвутся на волю, они начнут мстить немцам за погибших товарищей и за все муки, перенесенные в эти жуткие полтора года. Но если Москателли призывает быть потерпеливее, значит, у него есть на то свои, неизвестные им, русским, резоны.
Подумал Леонид обо всем этом, а вслух спросил:
— Что бы ты предложил делать, Ишутин?
— Надо подобраться к шоссе поближе.
— И чего мы там хорошего найдем?
— Найдем. Большая дорога никогда не пустует.
— С двумя пулеметами там такого можно наворотить!
Правильно говорит Сережа.
— А то ворвемся в Монтеротокдо и разгромим гестапо! — Это развоевался Никита Сывороткин.
— А не лучше ли Рим освободить? — съязвил Леонид, но никто даже не улыбнулся.
Вот Петр отходит в сторону и заявляет:
— Кто хочет пойти со мною сегодня на шоссе, становись рядом!
Леонид чувствует, что это не бунт против его личного авторитета. Ребята полны ненависти к врагу, и вынужденная бездеятельность, естественно, приводит их в ярость. Накипело. Теперь, когда они вырвались на волю, их ни угрозой, ни уговорами не проймешь. Понимает все это Леонид, но не сдается.
— Товарищи, мы не у себя, не на своей земле…
— А где сказано, что фашистов можно бить только у себя дома?
— Не о том идет речь. Мы здесь подчиняемся итальянцам. Они помогли нам бежать, дали оружие…
— Оружие дали, а теперь одно знают — «аттенционе» да «пациенца»… [6]
— Если прятаться да осторожничать, никогда врага не победишь. Союзники тоже «аттенционе» и все на одном месте топчутся. Надо им показать, как русские воюют.
— Решай, командир!
— Не тяни, командир!
2
Может, Петя со своим пулеметом и группой ребят поотчаяннее, дождавшись темноты, и в самом деле бы отправился на шоссе. Но дозор, выставленный у спуска в ущелье, просигналил: «Идут. Свои».
«Хорошо бы, если Москателли, а то и сам Капо Пополо. Посмотрели бы они, как ярятся люди, и, может быть, разрешили бы действовать. А не то объяснили бы толком, почему мы должны безвылазно сидеть в этой яме», — порадовался Леонид.
Петя тоже подумал о том, что нечего им ворчать на командира — надо итальянцам все начистоту выложить. А то и впрямь как бы дров не наломать… Он подмигнул Сереже — держись, дескать, поближе, врежь им правду-матку в глаза.
И Леониду, и остальным не терпелось поскорее встретить гостя, и они полезли по тропинке вверх, за скалу, под которой была их пещера. И тут увидели Орландо. Но парень был не один. За ним, с любопытством озираясь по сторонам, шел высоченный негр. Карабин он закинул, как дубинку, на плечо, зубы ослепительно сверкают, пухлые губы растянуты в добродушной улыбке.
Орландо сразу же прошел вперед и заговорил с Сережей, а негр остановился, подбросил вверх карабин, перехватил его на лету левой рукой, а правую протянул Леониду:
— Кей. Судан.
— Леонид. Россия, — сказал Леонид, пожав его крепкую, широкую ладонь.
— Гляньте-ка, гляньте, — громко засмеялся Петр Ишутин, — наш-то командир Кею до плеча еле достает…
Видимо, он был рад случаю показать Леониду, что его давешняя злость уже прошла, что все в порядке и командир для него остается командиром.
— Вот тебе Судан… А знаете, я в какой-то книге читал, — принялся рассказывать Сережа Логунов, подойдя вместе с Орландо к командиру, — что у них есть такие племена, где сто восемьдесят сантиметров — не диковина, а средним ростом считается.