— Да, сэр.
Я уже тихо давился от смеха. Я знал, что услышу дальше.
— Ступай, малой… Постой, а как тебя зовут? Вот из е нейм?
— Дасэр! — кивнул эфиоп.
Физиономия дядьки Мотыля вытянулась:
— Понаехали… — Буркнул он. — Своих шоферов не хватает, что ли?
Это он обращался уже ко мне.
— Чего скалишься? Знаешь, какие крылья у этой бабочки? — И, всплеснув руками, он показал нечто несусветное: величиной с распахнутое окно.
— Нет, Кузнецов, лучше мы про Африку с тобой будем базарить… Когда, говоришь…э-э, сеанс связи? — Его лицо под круглой шляпой вдруг стало восторженным и уязвимым: «Где-то там, на черном-пречерном материке в зеленых-презеленых джунглях под синими-пресиними небесами обитает…»
Почему-то мне стал противен этот сказочный зачин.
— Павлиноглазка! — Резко перебил я. — Вот с такими крыльями, — и я выгнул спину гусем, собираясь взлететь… — Понял. Передам…Сегодня как раз пятница.
— Ты любишь пятницу, фантазер?
— С чего вы взяли, что я — фантазер?
— Кирюша донес, — ответил чистосердечно дядька Мотыль. — А уж он видел твой подоконник, не сомневайся!
Куда уж там… Мелкая эта шпана везде пролезет! Давно у меня чесались кулаки и на Кирюшу и на его компанию; первый этаж — всегда заложник.
— А вот пятницу я, с вашего позволения, — просто ненавижу…
Он понимающе ухмыльнулся:
— Да-да, я в свое время то же изображал примерного сына…Но, однако, они к вам прислушиваются?
— Непременно…Кстати: вывоз экзогамных видов запрещен. Африка заботится о своей фауне.
Он спрятал альбом — мгновенно.
— Ты же умный мальчик. И родители, надо полагать, не дураки вовсе. — Он наклонился к моему уху и выложил расценки. Конечно, речь шла о засушенных экземплярах.
Мне понравилось. И сама идея и мой гешефт. Осталось надеяться, что эта бестолковая бабочка летает именно возле ранчо родителей.
Выпрямившись, дядька Мотыль озабоченно взглянул на свой брегет — и почесал в самое пекло, сменив просторный шаг на иноходь индейца. Может — ищет лопух? Я от этого Кирюши сам слышал, что «учитель», когда идет на любительские поиски, меняет свою шляпу на самый большой лопух в городе. Маскируется…Что вы хотите: бывший школьный зоолог! Это у него — в крови. Натуралист…
Ну — а у меня в крови — вечные школярские ценности. И я крикнул — в спину уходящему партнеру: «Свободу плодожеркам!». Не так, чтоб очень громко, но кое-какая малышня услышала. И — бегом к пандусу.
Встретила меня одна Машка: злая, рассерженная от несостоявшегося спектакля.
— Это — Катька! — Шипела сестрица. — Потому, что Андрэ не к ней ходит, а ко мне! Она меня — топит: такую игру сорвала!.. Джек — пот! И по телефону, крыска, не отвечает. Какие репетиторы, Данька: все давно на пляже.
— Ты права, царевна Марья!
Я подкатил к столу, чтоб порыться в остатках пиршества.
— Не переживай, родная. Конец великой зависти! У нее уже есть кавалер…
Она обмерла, свалилась в кресло. У девчонок всегда так?
Потом она бросилась душить меня, на каждый глоток воздуха выдирая новые подробности.
А потом забубнил сигнал видеозвонка — и мы сразу, как по команде, превратились в дружную неунывающую семью. Родитель№ 2 записал все данные о бабочке. Родитель№ 1 понесла обычную ахинею: о том, что «безумно скучают, хотят обнять и погулять — вместе!». ЛЮ-Ю-ДИ! Имейте совесть забывать на время, что у вас есть дети!..
И, как всегда, я в тот вечер подкатил к своей «космической кабине»: широкому, размалеванному под панель управления, подоконнику, распахнутому в свежесть и близкую ночь. Панель — с циферблатами и кнопками, рисовали еще в детстве: мама — Гренадер очень хотела заставить меня «поверить в мечту», типа — я не корячусь в инвалидной коляске, а мчусь сквозь звездные просторы (плыть — не всплыть!).
…Но что примечательно: ведь поверил тогда! Иногда и сейчас балуюсь под хохму.
Но я всегда знал: увести свой корабль с Земли — это только полдела. Главное: никогда не возвращаться! Иногда я так и засыпал, уронив голову на руку, а другой рукой вцепившись в единственный настоящий рубильник, присобаченный чуть правее и ниже самой панели.
Сходу я в эту ночь так и не вписался. Штормовое предупреждение — частый гость в наших краях. Мне то что?.. Не — рыбак и не моряк, не таксист полуночный — и даже — не электрик дежурный (у нас в бурю провода рвет…).
Но вот что погано: и спать не могу и в сон клонит.
Скажите, вон та звезда на небе — она чья? Можно, она будет моей бабушкой? Куда это я залетел…И кто качает мое кресло, бабушка, ты? Кто удерживает Землю, когда я бегу по песку…Вот они все — под ногами, эти мелкие колючие ракушки, а вот и Машка, маленькая пятилетняя дура, уговаривает возиться в ее детском песке. А я хочу в море: я — дельфин. Все дельфины любят плавать…Но Машка носится за мной по пляжу: с идиотским совочком и ведерком. И такое солнце было в тот день! Молодые папа и мама, молодая планета; все сверкает, искриться — и тень от маяка еще не шевельнулась…ни разу.