Сейчас он скажет - смерть. Смерть, вот ответ. Выпейте горсть таблеток, выходите на балкон и сделайте главный решительный шаг, свяжите петлю, возьмите острый-острый нож, накиньте на голову пакет. Вы прекрасно знаете, что делать. Калеб уже знает, что именно скажет, но не успевает.
Он слышит, как кто-то насвистывает колыбельную. Звук исходит из реального мира, потому что ничто внутри огромной сети коммуникаций не в силах Калеба прервать. Колыбельная простая и милая, это "Тише, маленький крошка", давным-давно знакомая Калебу.
Тише, маленький крошка, не говори ни слова, мама купит тебе пересмешника.
Кто-то насвистывает эту мелодию невероятно нежно, ласково, так что в сердце почти щемит. И на самой нежной и певучей ноте, Калеб чувствует, в ту же секунду, резкую боль в горле. Она отвлекает его, не дает закончить, хотя, в сущности, ничего и не значит. Его не убить этим.
Калеб чувствует, как дробится его позвоночник, он знает, что с этим звуком голова отделяется от тела. Зрение возвращается не сразу. Калеб даже не понимает, что он снова оказывается в реальности, потому что не чувствует своего тела. Совершенно не чувствует. Саднящей болью в шее прерывается абсолютно все. Голова кружится, будто он летит или мертвецки пьян.
А потом Калеб понимает, что ничего не видит просто потому, что глаза у него закрыты. Открыв глаза, Калеб видит Раду. Руки и лицо у него в крови. А потом Калеб видит собственное обезглавленное тело, истекающее кровью.
- Это была очень страстная речь, - говорит Раду приветливо. - Я даже дослушал почти до конца, рука не поднималась на такого прекрасного оратора.
- Что... что ты сделал?! - кричит Калеб. То есть, думает, что кричит. Он не в силах издать ни звука. Раду ставит его на одну из стоек с магнитофонами, так что Калеб прекрасно видит собственное обезглавленное тело, и один из компьютеров, который все еще транслирует его в праздничном костюме, улыбающегося своим зрителям. Телевещание всегда немного запаздывает, он где-то об этом читал.
Губы Калеба на экране произносят:
- Ответ прост...
И изображение замирает, Калеб на нем остается неподвижным.
Раду садится на колени перед его обезглавленным телом. Как странно, видеть собственное тело, думает Калеб, как булькает кровь. Будто зарезанная индейка, вот на кого Калеб сейчас похож. Раду продолжает насвистывать песенку, он заносит серп над телом Калеба, и Калебу снова хочется кричать, но он снова не может.
А потом Раду оборачивается к нему, смотрит задумчиво, улыбается. Отбрасывает серп и разрывает на Калебе рубашку. Он даже не касается кожи Калеба, лишь проводит пальцами над ним, но шрам под этим так и не случившимся прикосновением расходится, обнажая кость, скрывающую внутри магию. Как она выглядит, что это такое, думает Калеб с каким-то отстраненным любопытством. Умирая так он, по крайней мере, увидит, что у каждого колдуна скрывается внутри. Разве не об этом он мечтал, будучи еще человеком? Раду запускает руку в его грудину, и соприкасается с проводом, в этот момент Калеб видит на экране уже не себя, а Раду. Раду говорит, улыбаясь:
- Ответ прост, но каждый должен найти его сам. Берегите себя и спокойной ночи.
И именно в этот момент, Калеб даже не чувствует боли, его сознание начинает угасать, будто он действительно засыпает. Калеб пытается рассмотреть, что вытаскивает из него Раду, но картинка тает перед глазами. Он так и не успел сказать этим людям главного.
Калеб успевает подумать только о том, что ему жаль не найти правильной предсмертной мысли. А потом что-то окончательно гаснет в нем, выключенное навсегда.
Глава 24
Габи держит на руках куницу, уговаривая ее превратиться обратно. Артем вздыхает, наблюдая за этим жалким зрелищем.
- Никто больше тебя не ищет, Раду, - говорит Габи. - Не думаю, что тебя вообще кто-то искал. Люди, конечно, видели твое лицо, но это единственный раз, когда ты не сделал ничего противозаконного. Кроме того, не думаю, что репортеры ждут тебя в Аменти.
Куница смотрит на нее глазами, похожими на блестящие бусинки, а потом сворачивается у Габи на руках. Артем говорит:
- Все еще отказывается, да?
- Ага, - говорит Габи. - Гуннар сказал, что они посадят его в тюрьму, где не будет ни книг, ни телевизора за инцидент с телевизионной сетью. Теперь он боится. Как превратился в машине, так и не хочет обратно.
Одной рукой Габи поддерживает куницу, а другой достает из кармана очередной "Moon Pie" с маршмеллоу. Артем полагает, что Габи съездила в Америку не зря хотя бы потому, что привезла с собой целый пакет странных сладостей, которые с удовольствием уплетает до сих пор, не всегда готовая поделиться.