Шаул смотрит на Ливию, улыбается ей нежно и ласково.
- Так ты это сделаешь? - спрашивает он.
И Ливия говорит:
- Я это сделаю.
Артем чувствует, что она плачет, хотя и не смотрит на нее. Между Ливией и Шаулом будто происходит неслышимый остальным разговор.
- Я знал, что ты поможешь мне, - шепчет Шаул за секунду прежде, чем Ливия говорит его Слово. А после нее Слово повторяют и все остальные. Оно оказывается вовсе не таким, каким Артем учил его, вслух оно звучит совершенно по-другому, чем Артем представлял. И в нем есть все, абсолютно все. В нем есть все, что Артем чувствовал в их Словах и намного-намного больше. Все, что Артем вообще когда-либо чувствовал. Его лучшие и худшие минуты. Артему кажется, что он несется на волне в самое сердце мира, в то место, где свои корни берут языки человеческие и пирожные "Твинкис", золото и смерть, шариковые ручки и древние цивилизации, лягушки и короли. Словно Артем видит тот колодец, из которого выходит все, что ни есть в мире.
Судя по всему, по крайней мере, Раду чувствует то же самое. Он говорит нараспев, как магическую формулу:
- Светлой Инанне, дочери моей, да отдам я ей:
Лживость, земель мятежность, мирность,
Бегство поспешное, жилье надежное,
Светлая Инанна в обладанье получит
Именем моей силы, именем моего Абзу!
Светлой Инанне, дочери моей, да отдам я ей:
Плотничество, медничество, ре
месло грамотейное,
Кузнечное дело, шорничество,
Стирку-мытье, построение домов,
Тростниковых циновок плетение.
Светлой Инанне даю в обладанье
Именем моей силы, именем моего Абзу!
Светлой Инанне, дочери моей, да отдам я ей:
Разумение, познавание, святое рук омовение,
Домы пастушьи,
Горячей золы сгребание, загоны скотьи,
Почитание безмолвное,
Молчание благоговейное, благоговение молчания.
Светлой Инанне даю в обладанье
Именем моей силы, именем моего Абзу!
Светлой Инанне, дочери моей, да отдам я ей:
Пение братское, огня возгорание
Огня угасание, рук трудом
Утомление, молчаливость,
Семью соединенную, потомственность.
Светлой Инанне даю в обладание
Именем моей силы, именем моего Абзу!
Шаул смеется, он кружится, будто мертвецки пьяный, говорит:
- Ты все понимаешь верно, Раду.
И Артем понимает, его сила была велика, и только теперь, за пять тысяч лет прошедших со времени его смерти, он вновь чувствует ее. Не может применить, но чувствует внутри себя. Шаул выглядит абсолютно счастливым, он искрится золотым, нежным сиянием. Артему кажется, что если всмотреться в искры, то можно увидеть в них все-все-все. Отражение каждой песчинки в мире тонет в этом золоте. Шаул улыбается, светло и нежно - Ливии.
- Я так благодарен тебе, любимая.
- Мне жаль, Шаул, - говорит она. Когда он подходит к ней, Ливия отшатывается, едва не разрывая круг.
- Ах, ну да, - смеется Шаул. - Я ведь в теле твоего Учителя.
Напряжение бесконечно, все сияет от него. Они произнесли Слово Шаула, и оно обнажено. Хрупкое, нежное, оно ждет. Если все остальные будто нагие, Шаул, кажется, лишен кожи. Его предельная обнаженность пугает. Они вытащили на свет самое главное в нем и готовы уничтожить это. Но Шаул, будто бы, не боится. Он запрокидывает голову, высовывает язык, словно пытаясь поймать невидимые снежинки. Он выглядит так, будто исполнились разом все его мечты.
Айслинн перехватывает меч, и Шаул смотрит на нее. Глаза у Айслинн злые, а взгляд решительный. Она старается не видеть в Шауле Тьери.
- Что, это так легко - убить то, что было когда-то твоим самым дорогим человеком. Собственноручно лишить жизни его тело, пусть только тело и все же. Кем ты была бы, Айслинн? Как скоро ты бы оказалась в выгребной яме без него? Кто бы обглодал косточки маленькой шлюшки?
И Артем понимает - Шаул злит ее специально, чтобы Айслинн смогла, чтобы Айслинн сделала это. Она перехватывает меч, улыбается, будто понимает правила игры и, самое главное, принимает их. Глаза у нее влажные.
- Ты не он, Шаул, - говорит она. - Ты недостоин быть в его теле. А душа его была бы рада знать, что мы исправили все, что натворили.