О прекрасном разреженном воздухе, от которого все время ходишь будто пьяный, о людях смиренных и бесстрастных, ценящих эти качества, как высшие добродетели, о пресном рисе и соленом чае с молоком и маслом, о вечно заснеженных верхушках гор.
- Так что там с земными страстями? - спрашивает сонная Кристания. - Они покинули тебя?
- Нет, разумеется, они продолжают ласкать меня и терзать! Но я узнал о Ваджраяне, которая есть Алмазная Колесница, и постиг сострадание ко всем живым существам! Последний пункт для меня критично функционален!
Уезжая на восток, Раду сказал, что едет за мудростью и знанием о восточных мистических практиках, но о них он сейчас ничего не рассказывает. Через некоторое время Габи слышит мерное сопение Кристании. Уже около двух часов, и Раду сворачивает на обочину пустой дороги, а Габи широко зевает.
- Ты хочешь спать? - спрашивает она у Раду.
- Нет, малыш, я постиг мудрость тысячи кальп и могу потерпеть.
Он кладет голову Габи себе на колени и перебирает ее волосы, пока Габи не засыпает. Просыпается Габи, когда еще темно, голова ее покоится на мягком кожаном сиденье, а сверху раздается скрежет. Кристания сопит позади, положив голову на учебник по физиологии, ее разбудить почти невозможно, как часто бывает с работающими посменно людьми, умеющими отрубаться быстро и спать непоколебимо. Габи видит через лобовое стекло свешивающиеся сверху грязные берцы Раду.
- Ты спишь? - спрашивает она мысленно.
- Мне не спится, - отвечает Раду
Она вылезает из машины, Раду помогает ей залезть на крышу.
- Ты чего не спишь? - шепчет она. Раду тихонько смеется.
- Вот все жду, пока ты меня отругаешь.
Они лежат очень тесно, под боком у Габи оказывается колючая шуба Раду.
- Зачем ты это носишь? - шепчет она.
- Меха, это символ роскоши и изобилия, а все яркое, это престижно. В моем средневековом сознании цветастая шуба, это то, чем должен гордиться любой мужчина. Я себе еще синюю куплю, вот тогда увидишь. Нет, на самом деле увидишь все, когда я куплю желтую.
На слове "желтый", Габи вспоминает про канарейку.
- Кристания отдала соседям Бодрийяра?
- Буквально всучила, - говорит Раду. Некоторое время они молчат, и Габи просто вдыхает его запах, чувствуя себя как будто дома. А потом Раду вдруг поднимает руку вверх, указывая на небо, он сжимает свой золотой серп.
- Что ты видишь, моя милая?
Габи смотрит на россыпь звезд, и представляется ей сахарная пудра на темном-темном шоколаде. Она пытается вспомнить что-нибудь из астрологии, но это как стараться взять интеграл, сорок лет проработав учителем истории. Сектора эклиптики, куспиды Домов, Порфирий, Кампано и Моринус - воспоминания кружатся в голове, нисколько не проясняя для нее ночное небо.
Раду обводит серпом круг, делает едва заметное движение, будто постукивает кончиком лезвия по какой-то звезде.
- Тэма Мунди. Здесь Мир. Астрологический Великий Год подходит к концу, по истечении него, согласно всем расчётам, должно случиться обновление мира, его гибель, а затем возврат к Эдемскому состоянию. Все планеты сходятся в тех точках, где располагались в начале мира для того, чтобы встретить его конец.
Серп Раду выводит круги на небе, и серебряные искры звезд пляшут на его золотом лезвии, Габи наблюдает за этим завороженно.
- А ты что об этом думаешь, Раду? - спрашивает Габи медленно и сонно.
Раду потягивается, потом притягивает ее к себе поближе, укрывает колючей шубой. Пока она засыпает снова, он поет ей песенку на своем то ли молдавском, то ли румынском языке. Габи холодно, но Раду почти лихорадочно горячий, оттого она быстро согревается.
Колыбельную, которую поет Раду, он пел ей тысячу раз до этого, когда она не могла уснуть, слушая крики из подвалов или вой зверей снаружи. Песенка простая и страшная, о пастухе, которого хотят убить, и он просит овечку Миорицу не говорить матери о том, что он мертв, а рассказать, что в далекой стране на краю рая, обвенчан с невестой мира. Уже засыпая, Габи понимает, что за скрежет ее разбудил. Устраиваясь поудобнее, Габи видит чуть повыше головы Раду астрологические расчёты, нацарапанные поверх обшивки его корявым, нервным почерком. Среди цифр, геометрических углов и астрологических знаков, она видит слова, которые Раду процарапал намного сильнее. Наверное, именно тогда Габи и проснулась.