Они поднимаются по лестнице долго-долго. Ступень за ступенью Артем преодолевает механически. Думает он только о Ливии, о том, как она, наверное, волнуется.
В конце концов, не выдержав, он мысленно обращается к ней:
- Ты в порядке?
И Ливия не отвечает ему. Она идет впереди всех, поэтому Артем ее едва видит. Неожиданно Артему приходит сравнение с траурной процессией. Будто бы здесь собираются хоронить кого-то, кого Артем никогда и не видел. А потому не может испытать того же, что чувствуют остальные и ощущает себя посторонним. Габи должна обязательно сказать что-нибудь о Камю. Но Габи впереди него идет, склонив голову, как и ее Раду. Кажется, она лучше понимает, что происходит, чем Артем и другие ученики.
В конце концов, чертову кучу ступеней и три предотвращенных Кристанией падения Франца спустя, они выходят в жилой коридор. От ковров и гобеленов остались только куски истлевшей ткани. Глаза Артема уже привыкли к темноте, он видит даже трещины в камне под ногами. Никто не просит его осветить путь, те, кто ведут их, знают дорогу наизусть.
В конце концов, они входят в большую, бывшую прежде даже роскошной комнату, теперь запустелую и оставленную. Комната пуста не оттого, что пропало и сгнило все, что там было, а оттого, что почти все из нее забрали. Будто кто-то обстоятельно собирался, чтобы уехать навсегда. Тлением комната, находящаяся высоко и недосягаемая для влажности, в отличие от подвала, совсем не тронута. Здесь никакого огня не нужно, сквозь окно свободно льется лунный свет и от высоты сама луна кажется такой близкой.
В центре комнаты стоит что-то вроде хрустального гроба из сказки, а в нем лежит вовсе не прекрасная принцесса. В нем лежит седой, статный старик с резкими, красивыми даже в его возрасте чертами. На нем черная мантия, напоминающая о средневековых волшебниках. Артем думает, надо же, какая точная была метафора с похоронами того, кого он совсем не знал.
А вот кто-то очень любил. Артем видит, как Ливия прижимает руку ко рту, Айслинн издает слабый стон, а Раду и Гуннар оба, одновременно бросаются к гробу.
- Учитель! - говорит Раду срывающимся голосом.
- Тьери, - почти выкрикивает Гуннар.
Надо же думает Артем, это его волшебный дед. Он когда-то спас Ливию. Тысячу лет назад этот статный, красивый старик спас маленькую девочку, ставшую женщиной, которая дала Артему магию. Тьери открывает серые, спокойные глаза, и Артем очень хорошо себе представляет, почему Ливия пошла за ним. Стоит ему отвести взгляд от Тьери, как он видит Айслинн, зажавшую рот рукой, мотающую головой, будто пытаясь отогнать видение. И Ливию, Ливию улыбающуюся отчаянно, невероятно и широко. Улыбка, наконец, делает ее лицо настоящим, не похожим на чей-то рисунок, а человеческим и живым.
- Господи, - шепчет Гуннар, а Артем видит, что глаза у Раду влажные от слез, как у мальчишки. Но уже через секунду Тьери улыбается. И вдруг Раду тянется схватить его за горло, Артем видит звериные когти вместо его длинных ногтей. Гуннар перехватывает его руку, сильно и быстро.
- Не стоит, - говорит Тьери. Мягкие, чуточку насмешливые интонации совсем не идут его голосу, будто они позаимствованы. - Не надо забывать, я владею не только твоей жизнью, но и жизнями твоих учениц.
Артем, в который уже раз оборачивается на Франца, и они обмениваются понимающими непонимающими взглядами. Тьери поднимается из гроба с ловкостью молодого мужчины, так же не подходящей старику, как и его манера говорить.
- Шаул, - шепчет Ливия, улыбка снова спадает с ее лица. - Пожалуйста. Вовсе не обязательно мучать нас так.
- Моя милая Ливия, - говорит Шаул. В голосе его больше нет света и сладости, только глумливое обаяние. - Ты можешь ненавидеть меня сколь угодно сильно, но не надо думать, что мне чужда идея эффективного менеджмента. Конечно, жизни вас и ваших учеников напрямую зависят от меня. Я могу отобрать их, когда пожелаю. Но иногда смерть недостаточная мотивация, потому как она отрицательная, а не положительная. Я демонстрирую вам ваш приз. Я восстановил для вас тело вашего отца и Учителя. Было довольно сложно найти его, тут уж вы мне поверьте. Уверен, вы захотите вернуть его, а не оставить в мое личное пользование. Начнем с предложения, которое я делаю вам по своей невероятной душевной щедрости. Я оставлю вам жизнь вечную. Вы сможете продолжить существовать, это раз. И я верну тело и душу вашего Учителя, воскрешу его для вас. В первый раз вы обратились ко мне, чтобы я дал ему жизнь. Было бы несправедливо, заканчивая нашу сделку, оставить вас без него.