- Аникетос, давай-ка ты перейдешь ближе к делу. Ты же понимаешь, что я могу привязать тебя к этому кладбищу так, что ты довольно скучно проведешь оставшуюся тебе вечность вместе со своей женой.
Мысленно Ливия объясняет Артему, что Аникетос - особенный призрак. Он был писцом таким ответственным, что умер в глубокой старости прямо на рабочем месте и мнит себя органически связанным со всем, что в мире написано людьми, а оттого перемещается к столь дорогим его сердцу письменным источникам с легкостью и безо всяких препятствий, которые могли бы возникнуть перед живыми. Ливия застала его за просмотром ее библиотеки. Помощью и шантажом она вынудила его найти все упоминания о Шауле в древних текстах, к которым она доступа не имеет.
Аникетос некоторое время чуть слышно шамкает своими призрачными губами, потом говорит:
- Если честно, ничего такого уж особенного. Добрый дух, которого многие называли ангелом. Благородное и милосердное существо, множество раз помогавшее страждущим. В хрониках Средневековья чаще всего описан как ангел. Ранее - как доброе божество. Утешитель и целитель. Вот, собственно, и все. Довольно однотипно. Ничего про его призыв, пленение или уничтожение, что вы просили.
Ливия некоторое время молчит, а потом вдруг подается вперед, к духу, так что, кажется, вдыхает дымку, от него исходящую.
- Ты не боишься меня лишь потому, что не знаешь, что я могу сделать с тобой. Стоило дать тебе задание поискать в хрониках и обо мне. Поверь, ты нашел бы много интересного о том, как я охотилась на таких как ты, помещала в тела животных и убивала тысячами раз, пока вы не теряли остатки разума. И если тебе, Аникетос, не хватает фантазии представить, что я могу сделать с тобой одним лишь взглядом, ты не до конца понимаешь, кто я такая.
Артему становится жалко старого, безобидного призрака писца, который трепещет, как лист на ветру. Артем дергает Ливию за руку, и она вздыхает, мотает головой.
- Прости меня, пожалуйста, Аникетос. Я не хотела тебя напугать. И уж точно не собираюсь ничего подобного делать с тобой. От того, что ты можешь мне рассказать, многое зависит. Прошу тебя, припомни хоть что-нибудь необычное.
Аникетос складывает руки на груди, видимо, думая принять ли извинение, но, в конце концов, говорит. Его тихий голос чуть подрагивает.
- Есть кое-что необычное. Вы меня просто не дослушали. В ассирийских источниках упоминается некий Шаул. Самое раннее его упоминание около восьмисотого года до вашей эры.
Артем замечает, что Аникетос говорит "вашей эры" вместо "нашей", и это его жутко смешит.
- Он упоминается как божество? - спрашивает Ливия.
- Нет. Он упоминается, как царь халдейского племени Бит-Якин. Колдун и предводитель развращенного кочевого племени колдунов, магов и чародеев. Из всех них, он был могущественнее, испорченнее и чудовищнее. Я даже подумал, что это не про того духа, слишком уж не похоже было описание - тот царь, любитель золота и роскошных пиров, ничем не похож был на вашего ангела. Но там тоже упоминается его удивительная красота и то, что в конце жизни он вдруг стал праведным, скромным и милосердным царем, строгим больше к себе, нежели к другим. Он был убит вскормленными им же самим во времена жестокости и развращенности подчиненными.
- Когда он был убит? - спрашивает Ливия одними губами.
- Около семьсот восьмидесятого года. Его последние слова, по крайней мере, так гласит легенда, были: Я во всем ошибся, я все еще не совершенен.
Глава 13
Инфекционная больница Будапешта здание одновременно старое, впитавшее в себя истории многих эпидемий и вместе с тем ухоженное и реформированное согласно всем современным нормам здравоохранения.
Габи говорит:
- Как думаешь, есть какая-нибудь статья за нарушение больничного режима?
Раду пожимает плечами, поправляет темные очки, глядя в совершенно черное ночное небо и говорит:
- Не знаю, моя радость. Думаю, тут действует правило "не узнаем, пока не попробуем".
Некоторое время они стоят и смотрят вверх, потом где-то далеко раздается громкий, резкий звук, вроде разрыва петарды, и стайка голубей рассекает небо над Габи и Раду. Пора, думает Габи, это знак.
Пройти внутрь на самом-то деле не так уж сложно. Габи и Раду показывают на входе для персонала абсолютно пустые стикеры, которые кажутся охраннику пропусками ординаторов. Габи придает им с Раду порядочный, скромный вид. Вызывающие доверие прилежные студенты, вот и все. Таких не запоминают, слишком уж соответствуют они типичному образу, складывающемуся в голове при слове "ординатор". Наш мозг привык игнорировать все, что не выходит за рамки обыденного опыта.