Отчего-то Габи надеется, что Мор обойдет ее. Хуже всего обыграть смерть случайно, когда, казалось бы, нет никаких шансов, а потом вернуться к ней снова, больше не надеясь ни на какое чудо. Ведь чудо уже произошло и прошло.
Габи поднимает с пола кончик его языка, говорит:
- Твое хобби отделять от себя части тела иногда заставляет тебя оставлять улики на самом видном месте.
- Положи в карман, дома пригодится, - отвечает Раду. Он размазывает носком ботинка пятно слюны смешанной с кровью, добавляет:
- Это последняя капля моей крови, пролитая просто так. Все последующие приравниваются к биологическому оружию.
Габи устраивает врача на полу, поднимается и протягивает руку Раду. Но, еще не коснувшись его, она чувствует жар лихорадки, боль в легких, невозможность вдохнуть.
- Тшш, - говорит Раду. - Моя радость, сейчас меня трогать нельзя.
Они выходят в коридор. За окном уже брезжит рассвет. Его нежный, глазурный цвет охватывает небо, и это удивительно красиво. Габи радостно думает о том, что Раду излечил людей, для которых сегодняшняя ночь могла бы не закончиться никогда.
Чтобы убить всех других людей.
Вот вроде бы как все просто и хорошо, как помогли они людям. Но чем все кончится тоже известно. Раду вышибает окно ногой, осколки летят во все стороны, и Габи закрывает лицо руками. Разбившись, стекло обнажает ясное небо, которое, кажется теперь еще красивее.
- Ну, у тебя и склонность к вандализму. Тебе надо обратиться с этим к психологу, правда.
- Не могу, - говорит Раду. - Я же убью всех психологов. Как и всех не-психологов.
И прежде, чем Габи успевает ответить, она чувствует легкое, приятное тепло, с головой ее накрывающее. Меняется угол зрения, все предметы вдруг делаются большими и угрожающими.
- Мог бы и спросить, - думает Габи.
- Ты ведь не хочешь, чтобы мы делали это на глазах у врачей? - вслух отвечает Раду.
Габи с трудом, после стольких лет, привыкает к ненадежным птичьим крыльям. Раду, превратив ее, тоже оборачивается ласточкой. Он первый вылетает в окно, за ним следует и Габи. Перед тем, как ощутить умопомрачительное ощущение огромной высоты под ней, Габи успевает услышать голоса врачей, обеспокоенных шумом на этаже и пожелать им удачи в сложный, но чудесный день, который начинается сейчас.
Весь день они ведут себя так, будто ничего не происходит. Раду валяется на кровати, смотрит канал "Дисней" и красит ногти черным лаком. Габи читает Хайдеггера, закусывая условность стрелы времени печеньем "Орео". Совершенно ничего не происходит, разве что к Раду нельзя прикоснуться, от него разит болезнью и смертью.
Иногда звонит Кристания, единственное, что она говорит:
- Скорее бы, скорее бы, скорее!
И бросает трубку. Никогда-никогда Габи еще не слышала такого радостного, детского энтузиазма в голосе Кристании.
- Да, - говорит Габи, когда Кристания радостно визжит в очередной раз. - Потерпи еще совсем немного, а пока поработай.
- Я так счастлива, сестрица!
- Точно, - говорит Габи. - Это самое главное.
Она переворачивает страницу, сжимая телефон плечом, слизывает крем с поверхности печенья.
- Просто лучший день в моей жизни!
- Конечно, милая, - говорит Габи, стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком скептически. - Хочешь поговорить с Раду?
- Еще бы!
Габи зовет Раду, тот приходит в таком же удивительно радостном настроении.
- Кристания, - поясняет Габи. Телефон она ему не протягивает, кладет на кровать. На секунду, когда Раду оказывается близко-близко, Габи снова обдает жаром и болью. Ее захватывает сама мысль о том, чтобы поцеловать Раду сейчас, ощутив все самое худшее и самое страшное в нем, с ним. Габи подается к нему, замирает за секунду перед тем, как коснуться его губ. Замирает и он, обнажив острые зубы. Болезненная, как удар, похоть накатывает на Габи, но она удерживается, зная, что куда больнее будет не удержаться.
Раду берет трубку, щебечет о чем-то с Кристанией, но Габи почти не слышит. Габи все это время пыталась убедить себя в том, что ничего не происходит, но на самом деле меняется все. Даже мир вокруг скоро изменится. А Габи стоит посреди разгорающегося мирового пожара, зажав уши и закрыв глаза. Хотя нужно либо выжигать все дальше, либо начинать тушить.
Нужно, наконец, выбрать хоть что-нибудь и перестать притворяться. Габи думала, что ее выбор абсолютно очевиден: она не хочет разрушать мир, ей не нравится эта идея, но она подчинится ей, чтобы выжить самой и ради своего кабала.