Но нет, ведь на самом-то деле все не совсем так. Части Габи, весомой ее части, нравится все, что происходит. Может, оттого что в ней кусок души Раду, а может она и сама вовсе не такая, как о себе думала. Что-то в Габи хочет, балансируя на самом краю, свалиться вниз. И эта часть Габи вовсе не меньше, чем любые другие.
Раду, кивая на что-то, о чем говорит Кристания, улыбается Габи так, будто понимает абсолютно все, о чем Габи думает. И знает все ответы на вопросы, которых Габи никогда не решится ему задать.
В самой глубине разрушение всегда безудержно.
К полуночи они идут в морг - выполнять вторую треть их плана, и Габи почти полна энтузиазма. Кристания, с которой они встречаются у метро, всю дорогу рассказывает о том, как она вдохновлена.
- Слушай, - говорит Кристания. - Я все придумала. К Иштвану, сторожу, иногда шляется друг-собутыльник. Пусть он думает, что ты его друг-собутыльник. Выпейте там вместе, пока мы будем работать.
Кристания, конечно, действительно здорово все придумала. Морг при больнице, где она работает, стоит отдельным зданием, но так как больница частная, туда не привозят трупы, найденные в течение ночи.
- Обычно это довольно спокойное место, - говорит Кристания.
- Чудесно, - говорит Раду.
Да уж, думает Габи, просто чудесно. И иронично еще. В супермаркете они покупают две бутылки самой дешевой водки, и через пятнадцать минут Габи уже пьет со сторожем Иштваном, притворясь его лучшим другом Имрэ. По нечеткой фотографии с телефона Кристании, представить старичка Имрэ было довольно сложно, но Габи, судя по всему, справилась.
Разве что Иштван говорит:
- Что-то ты опух сегодня.
- Заболел, - говорит Габи. - Опух.
Раду и Кристания благодаря Габи проходят незамеченными. Поймав Иштвана, она уже не отпускает его из иллюзии, поддерживая в его сознании тишину и неподвижность, коим и полагается быть в морге.
Габи наливает себе и Иштвану еще водки. Через открытую дверь она видит все, что творится в секционном зале. Раду и Кристания сбивают детекторы дыма, устанавливают алтарь, читают защитные заклинания. Кристания тоже не касается Раду, старается к нему даже не приближаться. Кристания деловито достает из сумки все для создания переносного алтаря: травы, свечки и кристаллы. Ужасно милый Нью-эйдж, думает Габи, опрокидывая еще рюмку водки. Иштвану она отвечает машинально, и, в конце концов, он спрашивает:
- Чего?
- А ты чего? - спрашивает Габи, изображая некоторую алкогольную враждебность. Она пьет далеко не каждую стопку водки вместе с Иштваном. Чаще Габи просто поддерживает иллюзию потребления алкоголя. Симулякр алкоголизма.
- Странный ты сегодня. Я говорю, понятия они там у себя в кабинетах не имеют, как простой народ живет.
- Точно, - говорит Габи. - Попрятались там у себя по кабинетам. Ничего-то про нас не знают.
- Да, - говорит Иштван. - Во-во.
- Только и мы про себя ничего не знаем, - добавляет Габи. - Зеркало лжет нам, как и все вокруг. Что мы такое? Что ты такое, Иштван? Ты можешь хотя бы представить, как устроен твой разум и твои чувства? Ты даже про себя ничего не знаешь, не говоря уж о других.
- Ну, - говорит Иштван. - Это ты загнул.
Габи едва удерживается, чтобы не засмеяться. Иштван внимательно слушает ее, считая своим собутыльником, и поглощает дешевую водку, пока за его спиной Раду и Кристания чертят буквы финикийского алфавита на полу и расчленяют труп за трупом. Им нужно сшить существо, абсолютно деффективное по своей природе, оттого они берут только больные органы. Габи видит, как Раду отпиливает голову у одного человека, может быть, он страдал раком мозга, а может, умер от аневризмы, пока Кристания вынимает больное сердце у другого. Они работают быстро и привычно, а степень абсурда только нарастает от их повседневного спокойствия.
- Иштван, - говорит Габи. - Вот ты вообще уверен в том, что видишь?
- Ну, - говорит Иштван. - Это-то разумеется. Вот ты, Имрэ, а вон...
Иштван оборачивается, указывая на Раду, запустившего длинные ногти внутрь чьего-то черепа, чтобы достать у трупа глаз.
- Морг, - заканчивает Имрэ спокойно. - Жмурики лежат, с ними-то что произойдет? Конечно, верю в то, что вижу. Мне вот платят, чтобы я смотрел.