Теперь можно приняться и за дело. Засучив рукава, Азат вымыл посуду, убрал со стола, подмёл пол. Трудиться он умел.
Пока мальчишка был занят уборкой, Верзила сидел на кровати. Он, кажется, совсем забыл об Азате. На губной гармошке выводил какую-то мелодию.
— Почистить винтовку? — спросил Азат, управившись по хозяйству.
Оружие полицая стояло в углу.
Отец научил Азата чистить винтовку — это пустяки для умеющего человека.
— Разве ты умеешь чистить оружие? Мальчишка прикусил язык.
— Если покажете, то смогу. — А про себя подумал: «Чуть не проболтался. Им не обязательно знать, что я сын комбата».
— Не трожь! — буркнул полицай.
«Нельзя так нельзя, — подумал мальчишка. — Я посижу, коли других дел нет. А ты наигрывай себе на своей губнушке…»
Куда там! В комнату вдруг ввалился Одноглазый. Увидев его, Азат живо вскочил. При нём, пожалуй, спокойно не посидишь.
— Проваливай отсюда! — Одноглазый грубо выругался. — Убирайся, фердаммтер!
Однако мальчишка не знал, куда ему убираться и что означает это нерусское слово «фердаммтер».
Вскоре вошел начальник холминской полиции. Он поморщился, взглянув на мальчишку, что-то буркнул себе под нос. «Если я им мешаю, почему они меня не отпускают?» — вздохнул Азат.
— Допрашивал? — спросил главный полицай.
— Нет, — ответил Верзила.
— Неспроста он явился в село. Так я понимаю.
— Разреши, начальник, я вышибу дурь из его головы? — вызвался Одноглазый.
— Может, его и не подсылали? — сказал Верзила.
— Надо кончать с ним! — стукнул по столу Одноглазый. — Чует мое сердце — наживем себе беды. Помяните мое слово. Где у него пропуск или какое другое разрешение? Ничего нет! За это расстрел полагается, сами знаете.
Мальчишка осторожно скосил на него глаза: неужели так просто можно порешить человека? Наверно, шутит, грозится только для виду…
«Он же пьяный! — вдруг понял Азат и вздрогнул. — Такому, пожалуй, убить человека ничего не стоит».
— Не хочу брать грех на душу и тебе не советую, — рассудительно заговорил главный полицай. — Мы его запишем в команду, которая вскоре должна отправиться в Германию. Без шума и спихнем с рук.
Одноглазый настаивал на своем.
Когда спор затянулся, Верзила подал голос:
— Долго я буду у вас на побегушках?
— Тебе что, надоело служить у меня? — нахмурился начальник. — Так тебя понимать?
— У нас должна быть прислуга. А хлопец работать умеет. Пусть поживет здесь. Я с него глаз не спущу. А там видно будет. Надо будет — отправим куда следует. Это у нас быстро делается.
Одноглазый твердил свое:
— Я не верю его нездешним глазам. Послушайте меня, дело говорю.
Наверно, он слов попусту не тратил, потому что рука его уже потянулась к кобуре.
— Отступись! — прикрикнул на него начальник полиции, потеряв терпение. — Ты того, не балуй оружием. А ну спрячь револьвер! На свой страх и риск оставляю хлопца при участке. А ты смотри, — повернулся он к Верзиле, — будешь за все в ответе. Верзила пожал плечами, точно говоря: «Чего вы боитесь?»
Одноглазый никак не мог успокоиться:
— Я ему покажу, почем фунт лиха! Он у меня будет знать сладкую каторгу. Я ему, азиату, устрою сладкую жизнь!
БУДЕТ ЗАВАРУХАС того дня прошло две недели.
«Четырнадцать дней и четырнадцать ночей — немалый срок, ой какой немалый, — говорил себе Азат. — Если бы полицаи не следили за каждым моим шагом, то давным-давно тут и духа моего не было бы…»
Его сторожили почище, чём иного пленного. «Дело дрянь, — вздыхает Азат. — Какой я разнесчастный человек! Пожалуй, кроме меня, на всей оккупированной территории никто из наших ребят денщиком не служит. Денщиком у полицаев!»
День-деньской Азат жил тайной мечтою: «Будет заваруха — убегу! Честное пионерское!»
«У солдат одна задача — воевать. А у денщика девяносто девять нескончаемых обязанностей. Может, и больше, — горевал Азат. — Кто их считал!»
Чего-чего не приходилось делать маленькому денщику! Он и уборщик, и сторож, и повар, и рассыльный, и… Ближе к вечеру голова идет кругом, ноги будто налиты свинцом, глаза слепнут. Тут некогда предаваться размышлениям.
Однако не думать он не мог.
«Если расставить полицаев не по ранжиру, не по чинам, — рассуждал Азат, — а по степени жестокости, то Верзила занял бы последнее место после Одноглазого и начальника полиции. Это уж точно».
Азат всего повидал тут досыта. И сделал для себя кое-какие выводы. В двенадцать лет это уже необходимо.