— Она совсем не похожа на меня, правда? Наверное, больше на Андрея? — В следующую секунду Оксана поднялась на ноги, одернула платье и улыбнулась с милой непосредственностью: — Ну вот мы и познакомились. Теперь можно приступать к приготовлению ужина. Мы заболтались, а Андрей может прийти уже совсем скоро. Кстати, это можно будет поставить на стол. — Она извлекла все из того же пакета высокую темную бутылку и несколько спелых персиков. — Испанский королевский «Мускат». Абсолютно классная вещь! Но его надо пить исключительно с фруктами. Мы, наверное, с него и начнем, правда?
Таков был ее план действий на ближайшее время. Своим неизменным «правда?» она, видимо, хотела подчеркнуть, что уважает правила игры и готова делать вид, что хозяйка в этом доме, и в самом деле, Наташа.
— Ну так что, будем готовить ужин?
— Я бы предпочла, чтобы вы отдохнули, — пожала плечами Наташа.
— Ну тогда я буду чистить картошку, — улыбнулась Оксана, устраиваясь возле раковины. — Во-первых, начищенной осталось совсем немного, а во-вторых, я вижу, что вы собрались готовить тушеную печенку, а у каждой женщины свои рецепты, неровен час, что-нибудь сделаю не так.
Настеньке вручили половинку большого яблока, очищенного от косточек и кожуры, и отправили играть в спальню. Сами занялись делом. Гостья сначала пыталась еще что-то говорить, но ей упорно не отвечали, и она через некоторое время умолкла. Наташа сосредоточенно обжаривала печень в горячем масле и смотрела, как из-под ловких длинных пальцев Оксаны выходят ровные, геометрически правильные брусочки картошки, как поблескивает на ее руке массивное кольцо с бриллиантом, и как отражается закатное солнце на темной бутылке старого королевского «Муската».
Андрей появился почти в восемь вечера. Повернулся ключ в замочной скважине, скрипнула дверь, а потом раздалось удивленное:
— Наташенька, у нас что, гости?
И пауза. Длинная, просто мхатовская. Еще не успев закончить фразы, Андрей понял, что спросил то, чего не следовало спрашивать. Но он не смог уже остановиться, как мальчишка, слишком сильно разогнавшийся на роликах.
— Да, зайди, пожалуйста, на кухню, — отозвалась Наташа. Оксана невозмутимо достала из кастрюли очередную картофелину и положила ее на разделочную доску. И снова молчание. Наташе не хотелось смотреть на мужа, следить за тем, как он пялит глаза на эту Афродиту, явившуюся из серой пены прошлого.
— Здравствуй, — произнес вошедший Потемкин. Оксана повернулась и улыбнулась так светло и радостно, будто они расстались только вчера, будто ровным счетом ничего не было: ни ее бегства к Томасу Клертону, ни крошечной шестимесячной девочки, ни ее заявления «прошу не подключать родившегося ребенка к дыхательному аппарату».
— Здравствуй, Андрей! — Она вытерла руки фартуком, подошла к нему вплотную, словно собираясь поцеловать или погладить по щеке, но в конце концов только легко и непринужденно рассмеялась. — До тебя теперь даже нельзя дотронуться. У тебя своя семья, у меня — тоже. А я все еще помню, какие у тебя колючие и жесткие волосы. Сейчас ты их отрастил, и тебе так даже больше идет… Знаешь, я когда вчера вас всех увидела, просто растерялась. Испугалась и сбежала, как девчонка. Глупо, правда? А вот теперь набралась духу и пришла…
Он молча кивнул, по-прежнему не отводя от ее лица внимательных глаз. Оксана поморщилась и покачала головой:
— Не надо на меня так смотреть. Правда, не надо. Я пришла решить некоторые деловые проблемы, ну, и посидеть, вспомнить старые времена… Господи, ребята, если бы кто-нибудь нам всем сказал пару лет назад, что все так обернется, разве бы мы поверили? Разве вы, Наташа, могли представить, что станете женой Андрея? Разве мы с тобой, Андрюшка, могли предположить, что расстанемся и после этого будем вполне довольны жизнью?