Рудакова (ставит бутылку на сиденье). Ну вот, опять не слава Богу! Прямо медленная казнь какая-то!..
Поезд замедляет ход.
Рудакова. И яблок моих нет уж, хоть бы пожевали. Замечательные яблоки, в Москве по три рубля шли. (Спохватилась.) Вообще — «Симиренко». (Донцовой.) Тебе побольше яблок есть надо, от яблок цвет лица — столица обалдеет.
Донцова. Я, пожалуй, по перрону погуляю, духота тут — спасенья нет. (Уходит.)
Рудакова (ей вслед). Отстанешь — не надейся, палец о палец не ударим! (После молчания.) Ну и чего делать будем, Нина?.. Ты у нас за старшую, тебе и карты в руки.
Поезд остановился.
Гаранина (глядя в окно). Орел… Мы и здесь с ним работали…
Рудакова. Да уж как Счастливцев с Несчастливцем — из Керчи в Вологду, из Вологды в Керчь. Уедешь?
Гаранина. Куда?..
Рудакова. С ним-то? Я бы на твоем месте — куда глаза глядят, хоть на все четыре стороны. Позвал бы меня — не задумываясь!.. Не позовет. Зачем я ему? Плюнуть и растереть.
Гаранина. Устали мои белы ноженьки за ним вприпрыжку, Вера.
Отчаянный стук в дверь туалета.
Рудакова (вскочила на ноги.) Ну прямо как ребенок Женька! Я ее и отведи, я и выведи за ручку, ничего сама не может!.. (Идет к двери туалета, пытается ее отпереть.) Уж и дверь сама открыть не в состоянии!.. Заперли тебя, что ли?.. Ну да, станция… Теперь я хоть спокойна, никуда не денешься. Я сейчас, слышь, Женя? Только ты не психуй! (Зовет.) Проводник!.. Как же, дозовешься ее… а когда не надо, тут как тут! (Щипалиной.) Она сейчас вернется, ты потерпи. И не сходи с ума, я здесь, рядом. Разве Верка кого бросит в беде? Верке хоть кол на голове теши, а она ни с места. И ничего страшного. Я здесь, здесь.
В вагон возвращается проводник, в руке у нее телеграфный бланк.
Проводник (заглянула в купе, осторожно — Гараниной). Телеграмма вам, дежурный по станции по телефону принял…
Гаранина (удивилась). Мне?..
Проводник. Из Москвы.
Гаранина (взяла у нее телефонограмму). Странно… (Внезапно испугалась, переменилась в лице.) Я без очков… куда-то подевала… (Вернула ей телеграмму.)
Проводник. Я лучше воды принесу, у меня и капли есть…
Гаранина. Читай!
Проводник. Я уж там ее прочитала, на перроне… Хоть не неси… (Читает.) «Льва Никитича обширный инфаркт скончался скоропостижно не мучился подготовьте жену Земцов»…
Гаранина (зажала себе рот ладонью, чтобы не закричать в голос). Как знала… я накликала, я!..
Проводник. Жена — это которая красивая из вас, молодая?
Гаранина (у нее сел голос). Где она?
Проводник. Гуляет… моченых яблочек купила, я видела… Тут, в Орле, яблочки моченые…
Гаранина. Ты ей не показывала?
Проводник. Да что я, нехристь какой, фашистка?! И такая вся из себя, а вот поди ж ты, господи… Я вам водички принесу с валерьянкой. Горе-то какое!..
Гаранина. Не надо… они догадаются. И никому ни слова, поняла?! Ни одной душе. Я сама.
Рудакова (увидела проводника). Где тебя носит? Заперла живого человека в одиночку, а с нее как с гуся вода! Ты хоть бы поинтересовалась, прежде чем толчок на замок.
Проводник (отпирает туалет). Не в гроб, прости господи, это там — на веки вечные, а тут… (Вышедшей из туалета Щипалиной.) Извините, конечно, но вы что, не могли голос подать?
Рудакова (ей). Еще учить будешь! (Щипалиной.) Душа небось в пятки ушла, как без меня осталась? То-то. Теперь я тебя ни на шаг.
Они возвращаются в свое купе, проводник — в свое.
Рудакова. Без меня тебе бы оттуда до страшного суда не выбраться.(Взглянула на Гаранину.) Что это, Нина, на тебе прямо лица нет?..
Гаранина (с усилием преодолевая себя.) Укачало…
Рудакова (Щипалиной.) Чего ты там битый час делала?
Щипалина (все еще в своих мыслях). Думала…
Рудакова. Ври больше!
Щипалина. На меня иногда как столбняк находит — задумываюсь. Прямо оторопь берет — вопросы, вопросы, и ни одного, представь себе, ответа С тобой такого не бывает?