– Сэмюэл передал, что кого-то из вас мутит, – сказал Кип. – Чем могу помочь?
Я пожал плечами.
– Ну разве что у тебя сыщется снадобье от упрямства. Как по мне, причина хвори именно в нем.
– Само пройдет, – буркнул Старый.
– Ничего страшного, дружище. Не стоит стыдиться. У пассажиров сплошь и рядом крутит живот. – Кип извлек из ящика бумажный пакетик и протянул его Густаву: – Попробуйте. Мятные леденцы. Народ божится, что помогает. За счет заведения.
Брат взял пакетик и пробормотал благодарности, но доставать леденец не спешил.
– У тебя, случаем, нет последнего выпуска «Харперс»? – спросил он.
– Какой же я иначе разносчик? – Кип покопался в своем товаре и быстро вытащил журнал. – Двадцать центов, пожалуйста.
– Двадцать центов?!
– Надо было спрашивать, пока поезд не отошел от станции, – ответил Кип. – Тогда было еще двенадцать.
– А когда доедем до гор, сколько будет? – спросил я. – Целый доллар?
– О, я даже не пытаюсь продавать журналы после Рино, – ухмыльнулся парень. – Никто не сможет их себе позволить, разве что в поезде окажется Рокфеллер.
Пока я пререкался с Кипом, Старый выкопал два десятицентовика и вложил их в протянутую ладонь разносчика.
– Загляну потом узнать, помогли ли мятные леденцы, – сообщил парень и подмигнул, как бы добавляя: без обид, бизнес есть бизнес. Он отдал журнал и пошел дальше, расхваливая леденцы, орешки и «поучительное чтение, мили так и тают».
Именно этого Густав и жаждал – чтения, чтобы таяли мили. Он нетерпеливо пролистал журнал и ткнул пальцем в страницу:
– Вот!
Братишка хоть и неграмотный, но не слепой: он нашел портрет Шерлока Холмса рядом с новой повестью товарища великого сыщика, доктора Ватсона.
Мисс Кавео чуть подалась вперед, чтобы посмотреть, на что показывает Старый.
– Шерлок Холмс? – Она взглянула на брата с веселым удивлением. – Вы его поклонник?
Густав так покраснел, что лицо почти слилось с волосами.
– Да, – буркнул он.
Сидевший у леди за спиной Берл Локхарт издал стон – нечто среднее между лошадиным ржанием и злобным козлиным блеянием. Он находился в пределах слышимости, и я разобрал нечто вроде «пудель британский».
– В мире нет сыщика, который мог бы сравниться с мистером Холмсом, – проговорил Старый, чуть возвысив голос. Он впервые посмотрел леди прямо в глаза, но было ясно, что обращается он к кое-кому другому. – Ни единого.
Издав новый стон, Локхарт вскочил и зашагал по проходу прочь, бросив китайца, который, оглянувшись, нервно смотрел ему вслед.
– Я тоже очень уважала Холмса, – сказала мисс Кавео Густаву, не обращая внимания на выходку Локхарта. – Вряд ли мы увидим равного ему сыщика.
– О, я в этом не так уж уверен, – возразил Старый. Не знаю, что он имел в виду: собственные дедуктивные способности или неизбежное возвращение своего героя. Будто двенадцатилетний мальчишка, отказывающийся принять, что Санта-Клауса не существует, братец продолжал питать трогательную уверенность, что Холмс жив, хотя всему миру было известно обратное.
– Он вам, случайно, не родственник? – спросила мисс Кавео, распахнув глаза в притворном удивлении.
– Седьмая вода на киселе, – отшутился я. – Хотя, думаю, каждый с фамилией Холмс скажет то же самое.
Леди усмехнулась и указала на журнал в руках Густава.
– И как же называется новая повесть о вашем родиче?
На сей раз братец не просто покраснел: лицо у него так потемнело, что стало похожим на один сплошной кровоподтек. Он стыдится своей неграмотности, а необходимость признаться в ней в присутствии представительницы противоположного пола наверняка лишила бы его дара речи на следующие восемьсот миль пути.
Я быстро взглянул на страницу «Харперс».
– «Горбун». – Потом покачал головой, глядя на Старого: – Не верится, что ты забыл очки в меблированных комнатах. Уже третью пару за год теряешь.
Отговорка получилась столь жалкая, что следовало бы пристрелить ее из милосердия, как Густав и поступил, полностью проигнорировав мое замечание.