– Господи всемогущий! – ахнул Сэмюэл. – Джо!
– Джо? – переспросил Локхарт.
Кондуктор повернулся к мрачной сцене спиной и наклонился, уперевшись руками в колени.
– Пе-зул-ло, – выдохнул он, явно пытаясь удержать в желудке ужин, чтобы тот не присоединился к подарочку, оставленному Густавом в песках Великой Соляной пустыни. – Проводник багажного вагона.
Машинист наконец сдвинулся с места и сделал несколько неуверенных шагов в нашу сторону.
– Уилтраут, что ты говоришь?.. – Он подошел к телу. – Это что, Джо Пецулло?
Толстяк вяло кивнул.
– Стало быть, на рельсах он не лежал, – заметил мой брат. – Он был в поезде.
Кондуктор – очевидно, его фамилия была Уилтраут – снова кивнул.
– Ехал в багажном вагоне.
Сумерки сгущались, стало совсем темно. Старый развернулся и направился обратно к экспрессу, унося с собой фонарь. Локхарт и я поспешили за ним, предоставив Уилтрауту, Сэмюэлу и машинисту возвращать голову своего товарища на законное место.
Когда мы подошли к хвосту поезда, нам пришлось лавировать, продираясь сквозь толпу: из вагона высыпала пара-тройка десятков зевак, которые тут же забросали нас вопросами: «Что происходит?», «Неужели там действительно мертвец?» и даже «Грабить нас будете?», но мы отвечали лишь выкриками «Разойдись!» и «С дороги!». Однако от толпы избавиться не удалось, и за нами потянулась цепочка людей, словно утята, поспешающие за мамашей-уткой.
– Возвращайтесь на свои места, болваны чертовы! – крикнул через плечо Локхарт. Но каждый, видимо, считал, что «болваны чертовы» относится к кому-то другому, и никто не отставал.
Добравшись наконец до багажного вагона, мы обнаружили, что боковая дверь сдвинута назад до отказа, образовывая проем шириной по меньшей мере шесть на семь футов – вполне достаточно, чтобы человеку вывалиться наружу.
– И как же машинист не заметил открытой двери, когда шел к хвосту поезда? – спросил Локхарт.
– Должно быть, шел с другой стороны, – предположил я и повернулся к Густаву, ожидая, что ему захочется вставить слово, но брат уже перешел к следующему вопросу.
– Кип, – произнес он, и только тут я заметил, что юный разносчик находится в преследующей нас толпе. – Ты знаешь Джо Пецулло? Проводника багажного вагона.
– Конечно. Мы дружим. – Кип двинулся к багажному вагону… и замер с поднятой ногой. – О боже. Так это Джо там на путях, верно?
Старый поднял фонарь в вагон и поводил им из стороны в сторону. Свет выхватил из темноты штабели ящиков, сундуков и мешков, а также стоящую на полу откупоренную бутылку, до середины заполненную янтарной жидкостью.
– Пецулло закладывал за воротник? – спросил брат у паренька.
– Я… я не знаю, – заикаясь, тихим дрожащим голосом ответил разносчик.
Густав сверлил взглядом бутылку, Локхарт стращал револьвером тени в вагоне, а столпившиеся у вагона пассажиры просто стояли и пялились, словно на ярмарке, где уродец живьем пожирает курицу. Пришлось мне подойти к Кипу и положить руку на худое плечо мальчишки. Он взглянул на меня блеснувшими в тусклом свете фонаря глазами и молча кивнул в знак благодарности.
– Эй! – раздался приглушенный голос откуда-то неподалеку. – Что там происходит?
– А это еще что за фигня? – спросил Старый, разворачивая фонарь.
Локхарт указал на следующий вагон в сторону паровоза.
– Это из почтового вагона, – пояснил он. – Должно быть, курьер «Уэллс Фарго».
– Кажется, его фамилия Моррисон, – вставил Кип, шмыгнув носом.
– А есть дверь между багажным и почтовым вагонами? – спросил его Густав.
– Нет, они не… – начал парнишка.
– Отвечайте! – снова окликнул нас Моррисон. – Кто здесь?
В его голосе звенел ужас, который легко можно было понять, учитывая, сколько курьеров с поездов-экспрессов за последние несколько лет влетели прямо в райские врата с помощью динамита грабителей. На беду, в толпе нашелся остряк, который решил разрядить атмосферу и выкрикнул ответ, опередив более здравомыслящих людей:
– Это я! Джесси Джеймс, восставший из мертвых! А со мной мои друзья – банда Лютых!
– Кто это сказал? – проревел Локхарт, поворачиваясь к зевакам и размахивая револьвером. – Клянусь, отстрелю идиоту голову к чертовой матери!
Не желая смерти даже столь раздражающему знакомому, как Честер К. Хорнер – ибо Моррисону ответили голосом коммивояжера, – я двинулся вперед, чтобы встать между Локхартом и толпой. Но не успел я сделать и двух шагов, как за спиной грохнул выстрел, и шляпа сорвалась у меня с головы и улетела в ночь. В следующую секунду зеваки уткнулись лицом в песок, попадав на землю.