Игорь, опустошенный, усталый, валился на диван и лежал час, другой, меланхолически разглядывал этюды, которыми увешены были все стены. Потом вдруг вскакивал, начинал грунтовать новый холст, готовясь к завтрашнему. Он решил, что завтра во что бы то ни стало отправится на Улай, посмотреть то место, где он писал Эльвиру. Он решил, что спешить не будет; будет работать весь день до ужина и вернется лишь в сумерках. Лодочный причал был уже закрыт — все ялики чернели на песчаной косе, за домом бакенщика. Поэтому Игорь нагрузился, как ишак. Кроме этюдника и связки картонок, он тащил еще доверху набитый всевозможными вещами рюкзак. Там были еда, термос с чаем, брезентовая куртка на случай дождя.
Тропинка, ведущая к Улаю, петляла берегом Оки. Летом рыбаки с трудом пробирались сквозь непролазные заросли, заплетенные ежевикой и хмелем. Теперь же тропка была просторна — лишь висели на голых ивовых побегах гирлянды хмеля, унизанные коричневыми шишками. Где-то высоко, над лесом, курлыкал косяк журавлей. Над Окой был извечный их путь, и, вслушиваясь теперь в тревожный говор птиц, Игорь думал о том, что вот-вот наступит зазимок — с первым снегом, с утренним морозцем, с закрайками на реке, — и тогда нужно будет топить комнату каждый день, а на террасе вообще нельзя будет работать, и волей-неволей придется ему уезжать.
Игорь с трудом отыскал ту самую поляну с редкими березами, где он писал Эльвиру. Он сбросил с плеч рюкзак, этюдник, огляделся. Боже, как все изменилось! Игорь в изнеможении присел на землю. Березы уже осыпали листву; голые вершины их чернели в сером небе. Трава вокруг пожухла, посерела; разноцветный ковер ее стал похож на войлок. Все вокруг так серо, одноцветно, уныло.
Он сидел на поляне, и ему так живо вспомнилась Эльвира — настолько живо, что почудилось даже, будто он слышит ее голос, Игорь вздрогнул. Ему показалось, что Эльвира раздвигает ветви молодых елей и сейчас выйдет на поляну — сияющая, желанная, какой он увидел ее тогда, в тот счастливый миг. Он понял вдруг, что тоскует по ней, что она ему нужна.
Игорь вернулся домой во втором часу пополудни — опустошенный и усталый, будто он не прогулку совершал, а день-деньской таскал глыбы в каменоломне.
Отдыхающие заканчивали обед. Шахтеры выходили из столовой на террасу, присаживались к столу з а б и в а т ь козла.
Игорь поставил у окна этюдник; прошел в контору, где стоял телефон, вызвал Заокское. Почему-то долго не соединяли, и он ходил из угла в угол крошечной комнатки-почты, вслушиваясь в скрип половиц.
К счастью, Эльвира оказалась дома.
Игорь был так обрадован, услыхав ее голос, что не сказал ей даже обычного «Здравствуй!»
— Эльвира! Мне скучно. Приезжай! — кричал он в трубку.
— Хорошо! — отвечала она. — Я приеду в субботу. Вечерним автобусом.
19
Она приехала, и все было очень хорошо. Главное, Игорь был доволен собой: он не говорил глупостей — ни обещаний, ни пустых клятв. Эльвира все время была с ним — ласковая, чуть-чуть грустная. Она привезла с собой много вкусной домашней еды: пирожков, соленых грибов, моченых яблок — всего, по чему он соскучился, живя на казенных харчах.
Она попросила не оставлять ее, не ходить в столовую, на ужин. Он с радостью согласился; она накрыла стол, и было очень уютно, совсем по-домашнему. И не только вечером, когда она приехала, — они и утром решили не ходить в столовую.
Проснулся Игорь поздно. В десятом часу, в пору, когда надо было идти в столовую, Эльвира еще спала, а Игорь только-только пристраивался к столу бриться. Он отодвинул в сторонку трогательные Эльвирины вещички: красивое кольцо с малахитом, шпильки, серебряную цепочку, которую она носила на шее, — отодвинул все это, поставил на стол зеркало в коричневых крапинах, которое снял со стены; достал безопаску, помазок и принялся не спеша взбивать пену в пластмассовом стаканчике.
Игорь любил эту минуту, когда пена растет на глазах, взбивается, а он все стучит и стучит по дну стаканчика помазком.
Глядя в зеркало, Игорь изучал свое лицо. Он замечал и не замечал перемены в нем. Ему показалось вдруг, что возле рта у него залегли мужественные складки, похудели и сами щеки…
Намылив лицо, Игорь придвинул зеркало поближе к себе.
В зеркале виднелась кровать. Разметавшись, на кровати спала Эльвира. Слышно было ее размеренное дыхание. И это дыхание привносило уют, спокойствие. Игорь подумал, что так, наверное, бывает в хороших семьях, где царит согласие и довольство. Эльвира поздно приехала, устала в дороге и теперь разоспалась.